Реквием

Евгений Ивонов, не оказав сколько-нибудь энергичного сопротивления, примостился на табурете в укрытии за фикусом. Он понимал, что только когда шеф поостынет, можно будет приблизиться к нему на безопасное расстояние.

А Иван Петрович продолжал «рвать и метать», но тем самым не убавлял своей привлекательности в глазах Елены Георгиевны. Она знала недостатки шефа, но ценила достоинства, которые не затмевали ни его горячность, ни невоздержанность в словах.

– Яркая, обличительная речь, – тихо и сердито прокомментировала в пространство слова шефа Инна.

Рядом с фикусом послышалось тихое шипение:

– Жень, с катушек не слетел?

– Нет. Не съел меня шеф. Видно, на диету сел, – миролюбиво изрек голос с другой стороны развесистого комнатного растения.

«Не растерял ещё юмора Ивонов. Женька – он из разряда «обожаемых». Блатной, поэтому не боится попасть в немилость. Но, видно, и у него сегодня не всё обстоит благополучно. Чуть смутился, но быстро овладел собой. А может, и роль сыграл. Его дядя всем в городе заправляет, поэтому шеф шумит на него долго, а стегает слабо, и на многие его выходки смотрит сквозь пальцы. Не станет он чинить над ним расправу и тем более вымещать на нём плохое настроение, хоть и вывел его из себя именитый племянничек. Дело примет совсем другой оборот. Наверняка заставит кого-нибудь из нас хвосты за Женькой подчищать, договор его выправлять. И это уже не гипотеза, а неопровержимая истина», – думает Елена Георгиевна. И в её голове сразу заработал счетчик: кого? На каких условиях?

А Инна от скуки уже за Леонида взялась, на ивоновского дружка-прилипалу переключила внимание. Не преминула проехаться и в его адрес, шепча Елене Георгиевне на ухо:

– Смотри, Лёнька слушает всех чересчур снисходительно, с милым безразличием сияет своей ослепительной плакатной улыбочкой, ни к чему серьёзно не относится. Даже ирония у него спокойная, не очень колючая.

– Позволь напомнить тебе, что ирония заведомо предполагает нанести обиду, зацепить, поддеть, ущипнуть, а ему этого не надо, – шёпотом сказала Елена Георгиевна и, повернувшись в сторону шефа, вся обратилась в слух.

Иван Петрович продолжил монолог:

– Во что нам выльется подлог Ивонова, изложу буквально в трех словах. Запомните, товарищи, как я уже ранее говорил, есть границы, которые никогда нельзя переходить. Завышенные амбиции могут любого далеко завести. Вот тут-то, можно сказать, и начинается падение человека. Со всей очевидностью могу заявить, что Ивонов неправильно понял фразу «новые стандарты жизни», сплоховал, и теперь вопрос подлежит дополнительному согласованию между договаривающимися сторонами. Это оттянет сроки сдачи документации, но мы тем самым исключим возможность возникновения нежелательных последствий промашки нашего сотрудника. Не стану перечислять ошибок Ивонова. Он провалил работу.

Откровенно говоря, своим невниманием к нему и я в какой-то мере способствовал тому, что произошло и теперь потребовало незамедлительного вмешательства. Упущение с моей стороны. Я проигнорировал слухи и поплатился.

«Психологически выверенный способ шефа: взять часть вины на себя и тем самым смягчить ситуацию и спасти обвиняемого», – подумала Елена Георгиевна.

– Надеюсь, я не ошибаюсь в своём предположении: Ивонов сделает соответствующие выводы, придет к правильному решению и найдет выход из морального тупика. – Издалека испытующим взглядом Иван Петрович прямо-таки пришпилил виновного к стене. Тот утвердительно качнул головой и опустил глаза.

– Мы все тут свои, так сказать, из одной песочницы. А жизнь – длительный испытательный срок, и каждый может споткнуться. Надо помогать друг другу. Будем надеяться, что не все мои тревоги обоснованны. Но об этом чуть позже. Вопрос о дальнейших шагах непростой и требует внимательного изучения. И, тем не менее, давайте прекратим бесцельное блуждание в словесах. Я бы поставил вопрос ребром: «Дело не терпит отлагательства. От чего будем отталкиваться?» – сказал Иван Петрович, переходя на интонацию глубочайшей серьёзности.

– Я вошёл в курс дела и считаю, что главной помехой на пути к достижению цели является главбух заказчика. Беру её на себя. Я исправлю досадное недоразумение. – Это впервые подал голос заместитель руководителя отдела Сабина Владимир Григорьевич.

– Отлично! Свяжитесь с ней. Только, пожалуйста, поскорее, – мягко попросил Иван Петрович. – Того и гляди, к нам плановая комиссия с ревизией нагрянет, и тут уж на кого налетишь.

Шеф сделал устрашающее ударение на слове «ревизия» и продолжил развивать свою скорбную мысль: