Реквием

На пляже были душевые кабинки. Они в молчании тщательно смывали грязь, наблюдая друг за другом. Это был таинственный первобытный ритуал. Он чувствовал себя очищенным и обновленным, как будто на него натянули новую кожу и вдохнули новую жизнь. На пляже осталась изношенная, запачканная версия Тома, подобная мокрому купальному костюму, который следовало похоронить на дне грязевой ванны.

Затем они посетили археологические раскопки в Кумране, но усталость уже брала свое. Том не ходил, а вяло плавал в расслабляющей жаре.

– В течение многих лет полагали, что именно здесь ессеи писали эти Кумранские рукописи – и все потому, что нашли здесь чернильницу. А эти резервуары служили якобы бассейнами для ритуального омовения. Но теперь выяснилось, что здесь производились благовония. Вырученные деньги шли на вооружение зелотов, которые погибли в Масаде. Иначе говоря, здесь была фабрика по производству редкого ароматического бальзама.

Стоило ей произнести слово «бальзам», как на Тома повеяло пряным, пьянящим запахом. Ощущение было мимолетным, но очень сильным. В следующий момент запах исчез. Том внимательно оглядел руины. От земли поднимался жар. Вокруг были только сухие камни, мертвая тишина и запах нагретой пыли.

– В чем дело? – спросила Шерон.

– Она была здесь.

Шерон коснулась его руки:

– Пошли. Пора уже.

В Иерусалим они вернулись без сил. Шерон заварила кофе, но они не стали его пить. Скинув туфли, она повалилась на диван и почти сразу уснула. Том присоединился к ней. Когда он проснулся, в комнате было темно, Шерон рядом не было. Но тут она вышла из ванной в купальном халате, забралась на диван и, обхватив лицо Тома руками, поцеловала его.

– Не стоит, если ты не всерьез, – сказал он.

– Я всерьез.

Он распахнул ее халат и спустил его с плеч. Ее соски были как темные бутоны. Он прижал к ним губы. Она забралась рукой в его трусы, и от ее прикосновения его член сразу стал набухать. Она взвесила его на своей длинной узкой ладони. Дыхание ее было горячим, как воздух пустыни, она издавала густой мускусный запах, как какая-нибудь редкая пряность на базаре.

Он стал целовать ее живот, но она остановила его:

– У меня месячные.

– Ну и что? – отозвался он. – Я не требую, чтобы ты принимала ради меня ритуальную ванну.

– Ты-то не требуешь, но меня это останавливает.

– Это здоровая животворная кровь. Эти старые извращенцы-пророки хотят, чтобы ты ненавидела себя, потому что ты женщина.

Он прижался к ней и проник языком ей в рот. Ее глаза в темноте были подобны черным озерам. Он засунул палец глубоко в ее тело, затем вытащил его и поднес к губам. В комнате расцвел ее аромат. Он ощущал его на своей руке – соленый минеральный запах, напоминающий об отложениях соли и ила на берегу Мертвого моря.

– Я сегодня весь день чувствовал, что влюбляюсь в тебя.

– Я знаю.

Подобно ему, она вложила палец себе во влагалище и смазала его член своей кровью, а затем ногтем прочертила кровавый круг вокруг его гениталий. Он опять поцеловал ее, она откинулась назад, полностью открывшись ему. Он легко скользнул в нее, и ее жар охватил его, как вспышка пламени. Он парил над крепостью на скале, а над сухими равнинами и водами Мертвого моря сверкали молнии. Она сказала ему как-то, что это самая глубокая впадина на Земле. Когда он начал изливать семя, ему показалось, что он падает в эту самую глубокую впадину.

Уже после она включила лампу. Его член лежал на его бедре, как бездыханный солдат в шлеме, застреленный в лесу. Ее кровь высыхала на нем, приобретала цвет ржавчины. Наклонившись, она внимательно разглядывала ее, как будто это были руны или письмена с прорицаниями.

– Что ты там высматриваешь?

– Читаю будущее.

– Мне гадали на кофейной гуще, но это что-то новенькое.

– А это что? Смотри, совсем как буква иврита.

Он посмотрел.

– Это «бет», – сказала она. – С этой буквы начинается Библия.

– Иди сюда, – сказал он. – Иди сюда.

25

– Он действительно очень приятный человек, – сказала Кейти. – Действительно очень приятный. Я рада, что согласилась встретиться с ним.

– О чем вы разговаривали? – спросил Том.

– О Библии. Он ненавидит апостола Павла и обожает Марию Магдалину. Он страшно критиковал Евангелие, пока мы гуляли. И не то чтобы он сам этого хотел, я подначивала его.

– По-моему, ему не требуется никакой подначки. Он ораторствовал по этому поводу, когда мы впервые с мим встретились. Вы договорились увидеться еще раз?

– Нет. Я предлагала, но он отказался. Он сказал, что, если мы встретимся еще раз, он влюбится в меня и это будет для него мучением. Одного дня в парке для него достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым.

– А ты? Влюбилась бы в него?

– Нет. Я уже сделала свой выбор и не хочу менять решение.

Том хмыкнул. Это взбесило ее. Она вскочила и ударила его в грудь кулаком.

– Да знаешь ли ты, что значит для меня наш брак? – вскричала она. – Ты знаешь, чем он для меня является? Что я испытываю, когда думаю, что он кончается? Ты имеешь представление о том, что я чувствую? Ты знаешь, что я просто задыхаюсь? Я задыхаюсь, задыхаюсь, задыхаюсь!

26