Реквием

Где Кейти? Он прошел сквозь хлопавшую на ветру калитку на кладбище. Она должна быть там. Она должна быть вместе с ним. По кладбищу носились обломанные сучья и ветки деревьев. Ворону, пытавшуюся устроиться на колокольне, сорвало ветром и унесло куда-то в черное небо. Он посмотрел на колокольню. В мягком песчанике ее стен были заметны бороздки кладки. К вертикали башни снизу пристроился треугольник – расставленная стремянка. С ее нижней ступеньки свисал молоток. Том поднял голову, заметив какое-то движение в нише чуть ниже шпиля колокольни. Статуя Магдалины исчезла. На ее месте была Кейти. Ветер рвал ее волосы, платье облепляло фигуру, словно было сшито из тончайшего шелка. Тучи неслись по небу, как клочья черного дыма. Цепляясь пальцами ног за осыпавшийся песчаник ниши, Кейти смотрела вниз, на Тома.

С каждой секундой буря неистовствовала все сильнее. Он понимал, что надо спрятаться от непогоды, но зайти в церковь боялся. Неожиданно двери распахнулись, царапая дубовыми створками по песчанику.

– Спускайся, Кейти! Я не могу войти в церковь без тебя. Я не могу попасть внутрь!

Но тут ветер подхватил алюминиевую стремянку, как соломинку, и швырнул ее куда-то в темноту двора. Теперь Кейти не могла спуститься, а ветер между тем уже выдувал раствор, которым были скреплены каменные блоки, пыль сыпалась из-под ног Кейти. Колокольня в любой момент могла рухнуть. Кейти раскинула руки, как птица крылья, и полетела к нему. Он следил за ее падением, глаза его словно магнитом притягивало к ее глазам. И вот она уже приблизилась к нему вплотную, их глазные яблоки соприкасались.

Однако никакого удара он не почувствовал, в самый момент контакта вся сцена вдруг растаяла, и он оказался внутри церкви. Кейти рядом с ним не было.

На стенах по-прежнему виднелись намалеванные спирали, состоявшие из слова «ЛЖЕЦ». Прихожане у алтаря, выстроившись цепочкой и шаркая подошвами, один за другим спускались в подземный склеп по ступеням с выбитыми и выкрашенными черной краской буквами иврита. Среди них был и Давид Фельдберг, улыбнувшийся Тому, но Кейти по-прежнему не было видно. А командовал парадом не кто иной, как беглый священник Майкл Энтони. Он сделал Тому знак следовать за всеми.

– Я не могу идти туда! Я должен дождаться утра!

Это, казалось, встревожило Майкла Энтони. Прихожане остановились и стали раздраженно оборачиваться на человека, нарушившего церемонию.

И тут Том заметил произошедшее в церкви изменение. На всех изображениях Иисуса Христа – вырезанных в камне, написанных красками на холсте или на стекле витражей – образ Иисуса был заменен образом обнаженной и притягательной окровавленной женщины, распятой на кресте. Место Иисуса заняла Мария Магдалина. Изображения были выполнены в ее тонах – алом, пурпурном, сером и золотом.

– Походатайствуйте за меня! – попросил Том. – Скажите ей, что я знаю о том, что случилось. Я знаю все.

Майкл Энтони нахмурился и, похоже, не понимал, о чем Том толкует.

– Вы должны походатайствовать за меня, – настаивал Том. – Помолитесь за меня и попросите, чтобы она оставила меня в покое. Скажите ей, что я расскажу всем содержание ее свитка. Скажите ей, я сделаю это для нее. И передайте ей вот это.

Раскрыв рот, Том засунул пальцы глубоко в горло, и его сразу вырвало. На ладони у него барахталась живая жужжащая пчела. Прикрыв ее другой рукой, Том протянул пчелу Майклу Энтони.

Тот взял насекомое и кивнул, словно теперь до него дошло, что имел в виду Том. Он стал поглаживать пчелу указательным пальцем, пятясь к своим прихожанам, возобновившим спуск по винтовой лестнице.

Пчела в руках священника издавала жужжание с равномерными промежутками. Том помолился, поблагодарив Марию Магдалину, и вышел из церкви навстречу бушевавшей снаружи буре.

Его разбудили прерывистые телефонные звонки. Он поднял голову. Ахмед разговаривал по телефону в спальне – вроде бы с Шерон.

– Да, он здесь, – говорил араб приглушенным голосом. – Нет, он спит, он очень устал. Нет-нет, он никуда не уйдет.

Том поднялся с подушек и растер лицо руками, чтобы скорее собраться с мыслями. На спинке стула висела шелковая рубашка. Он натянул ее на себя, а в прихожей нашел пару кроссовок Ахмеда. Он тихо вышел из квартиры, пока Ахмед уверял Шерон, что не выпустит Тома из дома.

54

Том уставился на свое изображение в зеркале цирюльни, наблюдая за тем, как его волосы падают на пол. Ножницы араба жужжали у него в ушах, ползая, как казалось Тому, по самому черепу. Цирюльник оперировал ножницами с показной лихостью, безостановочно щелкая ими как на голове Тома, так и в воздухе. Инструмент порхал подобно какой-то странной птице, которая никак не могла усесться ему на голову.

Когда стричь было уже нечего, цирюльник перешел на бритву, оставляя на черепе Тома аккуратные дорожки.

Кейти стояла рядом с Томом, легко положив руку ему на плечо и следя за процедурой бритья в зеркало. Волосы ее были заплетены, глаза темно-серого цвета напоминали о море.