Реквием по Иуде

Такое объяснение показалось антиквару вполне убедительным. Человек, собирающийся незаконно захватить государственный пост, не станет обращать внимания на детали сегодняшней сделки. Для него это примерно то же самое, как для матерого грабителя перейти дорогу на красный свет. Правда, связываться с таким покупателем было небезопасно — но на то и существуют посредники, чтобы впоследствии принимать удар на себя.

— Что ты принес? — спросил Пертакис.

Он протянул руки к коробке, но Мусири быстро спрятал ее за спину.

— С ума сошел? Не здесь!

— Извини, — засмеялся Пертакис, — от запаха миллионов я теряю голову. Сколько ты хочешь за эту обувную коробку?

— Надо подумать, — протянул Мусири. — Если бы ты сразу сказал, о каких суммах идет речь… Послушай, Карим, а не согласится ли твой король оазиса навестить мое убогое жилище? Тогда я мог бы предложить ему кое-что подороже.

— Думаю, так будет даже лучше. Он сам просил меня свести с каким-нибудь коллекционером. Таскаться по магазинам он, естественно, не будет.

— Приведи его в мой дом завтра, — решительно сказал Мусири.

Весь остаток вечера он перевозил в квартиру самые ценные вещи, а потом почти до самого утра размещал их в комнатах так, чтобы они выигрышно смотрелись. Однако он зря старался.

Король оазиса, по всей видимости, впервые в жизни надел европейский костюм. Лакированные туфли тоже, наверно, были ему непривычны, поэтому он сразу уселся в предложенное кресло, оперся на трость, да так и оставался в этой позе, пока Мусири и Пертакис показывали ему товар. Впрочем, и картины, и украшения, и даже старинная посуда из саркофагов — все это вызывало у него одинаковое одобрение. Глаза короля были скрыты черными очками, сухие губы оставались плотно сжатыми, и лишь едва заметный кивок царственной головы означал, что ее обладатель согласен с предложенной ценой. Они не торговался, он скупил все, что ему показали, и Мусири горько пожалел, что в магазине остались еще несколько полок с товаром — с товаром никчемным, но король мог бы купить и его! На то он и король…

Последним предложением в этом невиданном доселе торге стал древний папирус с автозаправочной станции.

Голова короля немного склонилась набок, и его сопровождающий перевел:

— Что это? И почему такая цена?

— Это одна из тех рукописей, что были найдены в Наг-Хаммади, — почтительным тоном начал врать Мусири. — Все газеты только и трубят о них. Но мало кто знает, что тех рукописей было не одиннадцать, а двенадцать. За двенадцатый папирус ученые могут заплатить столько же, сколько за все остальные.

Карим Пертакис тут же подключился к разговору:

— Сегодня он стоит пятьдесят тысяч фунтов, а через год его цена увеличится вдвое. Это очень удачное вложение, поверьте!

Король оазисов кивнул и легонько стукнул тростью об пол.

— Что еще? — спросил сопровождающий.

— Закончим на этом, — нехотя произнес Мусири.

— Деньги мы привезем завтра вечером, — сказал сопровождающий. — Приготовьте товар к отправке. Вы лучше нас знаете, как это сделать. А привлекать посторонних не хочется по причинам, понятным обеим сторонам, не так ли?

— Да-да, конечно, — сказал Пертакис, хотя обращались не к нему.

Мусири ревниво глянул на посредника, который возбужденно потирал руки. «Подсчитывает комиссионные, — с неприязнью подумал он. — Наверняка сдерет еще премию со своего деревенского короля. И ему плевать, что я в одночасье лишаюсь вещей, которые так долго и так терпеливо собирал. Кто может понять, что сейчас творится в моей душе? У короля — тысяча жен? У меня их гораздо больше. Каждая жемчужина на длинной нитке бус была моей невестой. Эти бусы когда-то ласкали грудь королевы Франции, а потом, спустя каких-то двести лет, нежно скользили между моими пальцами… А завтра все мои невесты станут наложницами грязного феллаха!»

Он еще раз поглядел на картины, стоявшие в углу, мысленно прощаясь с ними. И, проводив покупателей, занялся упаковкой.

Мусири трудился всю ночь, и наутро, придя в магазин, чтобы не заснуть, пил кофе гораздо чаще, чем обычно. И все же он задремал за прилавком. Его разбудил телефонный звонок.

— Я звоню тебе из «Рица», — важно произнес Пертакис. — Закрывай магазин, иди домой, мы скоро приедем.

Антиквар стал укладывать товар в сейфы. Не прошло и пяти минут, как телефон задребезжал снова.

— Я уже выхожу, — немного раздраженно сказал Мусири, думая, что звонит Пертакис.

Но голос в трубке принадлежал его соседу.

— Уже выходите? Вы уже знаете? Такое горе, такое горе. Но ничего, эфенди Юсуф, Аллах покарает злодеев…

— Покарает, покарает, — недоуменно согласился Мусири. — Но… Каких злодеев?

Однако в трубке слышались только короткие гудки.

Подходя к дому, Мусири увидел сразу несколько полицейских машин, и сердце его опустилось куда-то в желудок. «Все кончено, — подумал он. — Обыск. У меня никаких документов. На пяти картинах штампы европейских музеев. Или на семи? Какая разница! В любом случае мне сразу наденут наручники и без разговоров увезут в тюрьму…»

Он остановился, борясь с желанием повернуть обратно и убежать куда-нибудь… Но бежать было некуда.