Реквием по мечте

Как мне ни хотелось покрасоваться перед Лерой, но в голову ничего не пришло. Впрочем, как и остальным. И тогда мы все с надеждой взглянули на Профа – выручай! Слава смотрел в сторону удаляющихся Новлей и, скорее всего, вопроса даже не слышал. Что он там хотел увидеть? Новли давно уже скрылись за мысом.

– Сдаемся, – сказал за всех Янис.

Остап тянуть не стал.

– У Константина одного глаза не было. Согласитесь, кому бы в голову пришло ночью, когда и без того ни черта не видать, закрывать глаз? А ему и не требовалось. Правда, он утверждал, все остальное у него случайно получилось – брызги от весла в глаз попали, пришлось поневоле его прищурить.

Сколько у него еще запасено таких тонкостей, уловок и хитростей, накопленных за время существования в этом мире? Именно существования, поскольку полноценной ту жизнь, которую мы ведем, назвать крайне затруднительно.

– Правда, не все так просто. Сейчас вода как зеркало, но появится пусть даже легкая рябь, закрывай хоть оба глаза – не поможет. И тогда в дело пойдет обычный камешек. – Он залез в мешок, размером с наволочку из-под подушки, вынул оттуда небольшой предмет, после чего броском отправил его в воду справа от нашего курса. Там сразу же образовалось светлое пятно, которое расширялось вместе с поднятой им волной. Расширялось недолго, но и камень был крохотным.

– Янис, возьми левее, – скомандовал Остап, и тот послушно шевельнул веслом.

– Ты прямо сталкер, – ехидно заметил Гудрон. – Только те по земле специализировались, а ты по воде.

– А то! Мешок я здесь и оставлю, не раз еще пригодится. С высокого берега свечение видно отлично. Порой ночь – хоть глаз выколи, черта с два на воде не то что лодку, корабль разглядишь. И вдруг полоса. Но на круги мало кто внимание обратит. Та же рыба плеснула, или какое-нибудь животное вынырнуло, чтобы воздуха глотнуть.

Как бы в подтверждение его слов между нами и берегом раздался всплеск, который дал жизнь быстро расширяющемуся светлому пятну. Если разобраться, впечатляющее зрелище. Цвет приятный для глаз – зеленовато-синий, и круги расходятся красиво. Затем в центре свет слабеет, пока не исчезнет совсем. И эта темнота расходится, расходится, пока – раз! – и пятно не исчезнет совсем.

– Однажды камешки нам здорово помогли, когда… – Он осекся, явно не желая сказать лишнего.

Но допытываться, о чем Остап захотел умолчать, никто не стал. Все мы тут в лодке не ангелы. И у всех есть то, о чем не хочется не то что рассказывать, даже вспоминать. События из местной жизни или еще земной. И снова все замолкли. Теперь уже надолго. До самой смены гребцов.

До рассвета, когда мы нашли убежище в длинной извилистой бухточке с втекающей в нее речушкой, где собирались переждать день, нам повстречалась парочка явно отставших от своих сородичей ящеров. Один из них застыл как статуя, задрав голову в небеса. Другой бродил восьмеркой по мелководью, время от времени издавая нечто вроде стона. Мы, по настоянию Остапа, старательно обошли их далеко стороной. По его рассказам, иной раз они становятся чрезвычайно агрессивными без всякой на то видимой причины.

Высадились на берег, нашли подходящее место для дневки, тщательно осмотрели близлежащие окрестности, желая убедиться, что нам ничего не будет грозить. Позавтракали, вернее, поужинали, поделили время на дежурства и завалились спать.

Проснулся я уже под вечер. Чтобы услышать негромкий разговор Остапа с Гудроном. Остап убеждал Бориса обменять два пустых жадра на один полный. Тот отнекивался, причем крайне неубедительно, и понять его было можно. Казалось бы, обмен для него чрезвычайно выгодный – жадры я ему заполню сразу же, как только попросит. Но тогда получалось, что Остапа он обманул. И сказать ему, что эмоционал спокойно дрыхнет всего в нескольких шагах от него, Гудрон не мог.

Гудрон мне нравился еще и тем, что он глубоко порядочный человек. Да, циник, циник настолько, насколько это вообще возможно. Но воспользоваться ситуацией… Нет, на такое он не способен. И совсем не потому, что рано или поздно все станет известно.

– Боря, ты же сам говорил, что у тебя их несколько. Я бы тебе три за такой жадр отдал, но нет у меня больше! – уговаривал Остап. – Или давай сделаем так: как только они у меня появятся, так сразу долг и верну.

Я не стал дожидаться ответа Гудрона, встал и подошел к ним. Остап посмотрел на меня с надеждой: возможно, мне удастся ему помочь? Не без того.

– Дай их мне.

И он, не раздумывая, протянул оба. Еще и посмотрел с благодарностью. Он бросил взгляд и на Гудрона, но тот лишь ухмылялся. Сжав их поочередно и дважды почувствовав чувствительный укол, я ссыпал жадры обратно ему в руку. Затем отвернулся, чтобы не видеть его вытянувшегося лица. Жаль только, что самому почувствовать жадры не суждено – как бы мне сейчас пригодилось их почти чудесное свойство!