Реквием по монахине

Стивенс не спеша ставит свой стакан на поднос, поворачивается и, взяв с дивана шляпу, уходит. Гоуен некоторое сремя стоит с пустой бутылкой в руке. Затем жадно глотает воздух и, всхлипнув, приходит в себя, ставит пустую бутылку на поднос, замечает свой, еще не тронутый стакан виски, берет его, держит некоторое время и швыряет в камин. Стакан разбивается о раскаленные язычками газа искусственные поленья. Свет гаснет.

Картина третья

Гостиная Стивенсов. Одиннадцатое марта, 22 часа. Обстановка в комнате точно такая же, какой она была четыре месяца тому назад. Лишь настольная лампа зажжена и диван переставлен на другое место — повернут теперь к публике. Дверь в столовую закрыта. В углу, справа, на маленьком круглом столике, — телефон. Дверь в столовую отворяется. Входит Тэмпл в сопровождении Стивенса. На Тэмпл длинный пеньюар, волосы схвачены на затылке лентой. Кажется, что она приготовилась ко сну. Стивенс в пальто и шляпе.

Тэмпл. Прикройте дверь. Бюки спит в детской.

Стивенс. Вы привезли его с собой?

Тэмпл. Да.

Стивенс. И он спит в той комнате?..

Тэмпл. Да.

Стивенс. Лучше бы его здесь не было.

Тэмпл. Но он здесь.

Стивенс(смотрит на нее). Как хотите, Тэмпл, но это шантаж. Вы нарочно его привезли. И все-таки мы поговорим.

Тэмпл. Шантаж? А почему бы и нет? Разве женщина не может обратить своего ребенка в надежный щит против нападения?

Стивенс. Тогда зачем же вы вернулись из Калифорнии?

Тэмпл. Хотела найти покой. (Подходит к столу.) А его все нет и нет! Верите вы в совпадения?

Стивенс. Могу поверить.

Тэмпл(берет со стола сложенную телеграмму и разворачивает ее). Вы мне послали эту телеграмму восьмого марта. В ней сказано: «Еще пять дней до тринадцатого. Точка. А куда вы поедете потом?» (Складывает телеграмму.)

Стивенс наблюдает за ней.

Стивенс. Ну и что же? Сегодня одиннадцатое. Это и есть совпадение?

Тэмпл. Нет. Совпадение в другом. (Садится, бросает телеграмму на стол и поворачивается к Стивенсу.) Восьмого после обеда мы с Бюки были на пляже. Я читала, вернее, пыталась читать, чтобы забыть о телеграмме, а малыш играл и что-то лепетал. И вдруг он спрашивает: «Мама, Калифорния далеко от Джефферсона?» Я, не отрываясь от книги, говорю: «Да, мой дорогой». А он спрашивает: «Сколько времени мы еще здесь пробудем?» Я отвечаю: «До тех пор, пока нам не надоест, мой дорогой!» Тогда он посмотрел на меня и ласково спросил: «Мы будем здесь жить, пока не повесят Нэнси?» Поздно уж было придумывать, я растерялась. Я, не найдя ничего другого, сказала: «Да, мой дорогой». И он задал мне вопрос, который задают, конечно, все дети: «А потом, мама, куда мы поедем?» Точно так же, как вы: «А куда вы поедете потом?» И вот мы вернулись первым же самолетом. Я дала Гоуену снотворное и уложила его спать. Надеюсь, он спит. А я позвонила вам. Что вы на это скажете?

Стивенс. Ничего.

Тэмпл. Ну хорошо. Ради бога, поговорим о чем-нибудь другом. (Пододвигает стул.) Я здесь. Не важно, чья это ошибка! Садитесь. Хотите выпить чего-нибудь? (Но она ничего ему не предлагает и не ждет ответа.) Надо все-таки спасти Нэнси! Вы заставили меня вернуться, вы и Бюки заставили меня вернуться. Вы, дядя Гэвин, думаете, будто есть что-то такое, о чем я вам не сказала. Но почему вы думаете, что есть еще что-то, о чем я вам не сказала?

Стивенс. Потому что вы вернулись из Калифорнии.

Тэмпл. Это недостаточное основание. А еще почему?

Стивенс. Потому что вы все время были там... Ну, на суде.