Реквием по шаманке (СИ)

— Моя благородная госпожа, — маг перешел на официальный тон, — Вам надо поспать.

И впервые за восемь месяцев шаман провалилась в забытье без кошмаров, без боли и страданий. Это был просто глубокий сон.

И пробуждение не было мучительным. Её банально разбудили.

Абсолютно другая комната. Потолок был деревянным. Высокие стены разукрашены изображениями горных пейзажей. В поле зрения попало навешенное оружие в ножнах, значит, хозяин мужчина… скорее всего. Жесткое ложе сменилось кроватью с мягкой периной и расшитым золотом темно-коричневым балдахином. А тело, вместо тонкой простыни укрывало мягчайшее теплое покрывало. Да и на самой Кейлех было подобие сорочки.

Тело ныло, как будто мускулы просто перетрудились. Чуть повернув голову, Кейлех увидела виновников своего пробуждения. Сцена поистине была удивительной. В полуметре от кровати, у полузанавешенного окна стоял... великан… То, что это дангорец, и коню было понятно, но, похоже, это был самый огромный человек, виденный Кейлех. Сразу пришла картина, как он, сгибаясь в три погибели и боком, входит в комнату. Волосы, черные с седыми прядями, собраны в пучок на затылке, черные длинные усы заплетены в две косички, в свою очередь вплетенные в абсолютно седую бороду, разделению на две толстые косы. Массивные руки с огромными, словно бочки, мышцами скрещены на мощной груди. Широко расставленные ноги напоминали стволы деревьев. Одет сей образец мощи очень просто. Кожаная, подбитая мехом безрукавка поверх светлой рубахи, зашнурованная на животе, кожаные штаны и теплые сапоги, по верху окантованные тем же серым мехом, что и безрукавка. Черный кустистые брови были угрожающе сведены на переносице, а взгляд сулил немыслимые муки … кому?

Невысокому, тонкому мальчишке в серой одежде мага. Мальчик стоял в паре метров от дангорца и дрожал всем телом. Его светловолосая макушка едва находилась на уровне скрещенных рук великана. На побелевшем лице резко выделялись огромные, кажется, светлые глаза, полные невыплаканных слез. Закушенная нижняя губа, и чуть покрасневший нос-картошка, которым мальчик непрерывно шморгал, делали из него олицетворение беспросветного ужаса. Маленький маг чуть отвел в сторону руку, и на кончиках пальцев его играли крохотные молнии. Малыш готов ударить магией, но слишком боится, что не может сосредоточиться?

А вот между ними лупили друг друга две женщины. Точнее, одна уже лежала на каменном полу, а вторая, сидящая верхом, в две руки, с размаху лепила звонкие пощечины. Каждая пощечина сопровождалась каким-то словом. Не сразу, но до Кейлех стал доходить их смысл:

— Не. Смей. Трогать. Мою. Госпожу. Не. Смей.

Тааакс, а кто у нас госпожа? Наверное, еще какое-то время Кейлех наблюдала бы это действие, но тут тело резко напомнило о своём существовании, и о том, что у него есть кое-какое потребности.

— Я вам не мешаю? — голос Кейлех был таким тихим, и она сомневалась, что её кто-то услышит.

Но дангорец тут же перестал буравить взглядом мальчика, встрепенулся. Поднял за шкирки, буйствующую женщину, встряхнув словно котенка, и сверкнув черными, почти без белков, очами, кивнул в сторону Кейлех.

Женщина, нет девочка-подросток, совсем юная, но высокая, крепко сбитая, смуглая, с едва оформившейся грудью, с круглым открытым, чуть раскрасневшимся миловидным лицом, вздернутым носиком и чуть раскосыми черными глазами, в два быстрых движения поправила две выбившиеся из пучка на затылке (как у великана) черные пряди и бухнулась на колени, так, что можно было опасаться не только за целостность этих самых колен, но за каменный пол. Кстати, надо отметить наряд девочки: простая рубаха под горло, с красной вышивкой на горловине и рукавах, почти такая же подбитая мехом кожаная курточка с укороченными рукавами, широкие черные штаны, внизу заправленные в сапоги до колена.

Великан, приложив кулак к груди, согнулся в поклоне.

— Доброго времени суток, — только и смогла ответить на такое приветствие.

Девочка тотчас вскочила и подбежала к кровати. Мальчик-маг, пользуясь тем, что дангорцы отвлеклись, с воплем выбежал из комнаты, забыв закрыть дверь. Великан тут же поднял за волосы, лежащую на полу. Женщина-орленийка была в серой униформе служанки, что наводила на мысли о замке. Эмблема на рукаве подтверждала её принадлежность к королевской челяди. Лицо, покрасневшее и распухшее, а из разбитого носа стекала на подбородок и капала на платье тонкая струйка крови. Да, знатно потрепала её девочка. Но почему-то жалости к служанке Кейлех не испытывала.

Великан тут же буквально вышвырнут орленийку из комнаты.

— Здесь обожди, — его тихий голос походил на дальние раскаты грома.

— Но госпожа должна принять…

— Примет!

Он тихо закрыл дверь, и, поклонившись, скрестив руки на груди, развернулся лицом к двери встал недвижимым стражем. Девочка же тихо спросила:

— Госпоже надо… ? — она скосила глаза в сторону.