Реквием по вернувшимся

Когда она вошла в командирский кабинет, поздоровалась и, улыбнувшись, села в кресло, Иван понял, что в его жизни начинается новый этап. «Я здесь, и делайте, что хотите». «Почему ты выбрала именно меня? Чем я лучше других?» – он решился спросить лишь через год их супружеской жизни. «Ты не похож на большинство людей, ты редкость. На тебе нет железной скорлупы, только тонкая корочка из окалины. А прямо под ней – душа. Таких как ты надо беречь и любить. Без любви вы пропадете». – «Но я ведь не один такой?» – «Не один. Но на всех моей любви не хватит. Поэтому я решила любить тебя». Что он мог сказать ей в ответ? Этой странной женщине, самой непонятной и таинственной из открытых им планет? Если бы он умел так же «решить любить», он бы не сомневался ни минуты. Но он не умел, хоть очень старался научиться! Ведь брать, не отдавая взамен, – это неправильно. Это подло!

Круминь открыл люк стасис-капсулы, выбрался наружу. Воспользовавшись тем, что в отсеке пока никого нет, от души потянулся, расправил суставы. Вынул из шкафчика комбинезон и застыл, рассматривая себя в зеркале. Ростом маловат, но плечи не сутулятся, мускулы накачаны, живот подтянут, прямо как у молодого. Лоб высокий. Злопыхатель увидит в этом начинающую проявляться лысину, ну да не страшно, его это не портит…

Зашуршала дверца открывающейся стасис-капсулы, и шкафчик пришлось поспешно захлопнуть. Елена Коцюба, первый разведчик экспедиции, выпрямилась, сладко зевнула, сделала несколько поворотов влево-вправо. От движений этих ее объемные груди подпрыгнули двумя упругими мячиками. «Вот чертовка!» Круминь быстро отвел глаза. Когда он впервые увидел разведчицу в таком виде, то, естественно, сделал замечание. «А мне так удобнее, майка жмет во сне, – невозмутимо парировала девушка. – Инструкция это не регламентирует. Вы тоже в одних шортах спите». На том разговор и закончился. Нравоучений Круминь не любил и всячески избегал соваться в подробности чужой личной жизни. Он слышал, как друг-писатель называл Елену Белкой. В лице Коцюбы и впрямь было что-то беличье. И в повадках. Такая маленькая, дотошная, любопытная белка. Излишне любопытная. И слишком самоуверенная для косморазведки.

Коцюба улыбнулась командиру:

– Доброе утро!

– Доброе. Как спалось? – Не удержавшись, он поддел: – Не замерзла без майки?

– Не-а, я закаленная. И спится в стасисе мне всегда превосходно. Жалко, сны не снятся.

– А Вероника где? Не проснулась еще?

– Проснулась я, проснулась.

Люк на верхнем ярусе открылся, и второй разведчик «Колумба», экзобиолог и корабельный врач Вероника Пристинская, спрыгнула на пол. Короткие светлые волосы ее были взъерошены, лицо заметно опухло. Докторша, в отличие от подруги, хорошим самочувствием после стасис-сна похвастаться не могла.

– Вот и отлично, – кивнул Круминь. – Одевайтесь, умывайтесь и поднимайтесь наверх. Посмотрим, куда нас наш «извозчик» привез.

По пути в рубку он заскочил на жилую палубу, наскоро принял душ. Остатки сна мигом улетучились под холодными струями, полосующими со всех сторон. В каюту заходить не стал, наверняка в ней ничего не изменилось за два дня. «Надеюсь, что прошло два дня, что никакого ЧП у нас не случилось» – мысленно поправил он себя по привычке. И начал подниматься по ведущему к ходовой палубе трапу.

ЧП не случилось. Круминь поздоровался с навигатором и пилотом, уселся в приготовленное кресло. «Надо было Ярославу поцеловать – мелькнуло в голове. – А то сухое какое-то приветствие вышло». Он тут же отогнал эту мысль. Успеют нацеловаться – позже, когда останутся вдвоем. В рабочее время они командир и пилот, ничего более. Сам такие правила установил, негоже их нарушать теперь.

Он повернулся к Буланову:

– Итак, что мы имеем?

– Маневр Перехода выполнен штатно. Точка выхода соответствует расчетной. Координаты звездной системы занесены в бортовой журнал. Разрешите сдать полномочия капитана корабля?

– Спасибо, Алексей.

На этот раз в заданное локальное пространство они вышли с первой попытки. Хорошо, не пришлось ребятам возиться с юстировкой м-двигателя… Плохо! В косморазведке такая удача считалось дурным предзнаменованием. «Если сначала все хорошо, то потом уравновесится», – закон сохранения пропорции везения-невезения. Новичкам на голубом глазу рассказывали, что закон этот открыт Витольдом Мережем и строго засекречен Службой Безопасности Космофлота. Конечно, это было шуткой. Но работа в Дальнем Космосе делала людей суеверными.

Круминь включил внутреннюю связь.

– Бортинженер, доложите результаты диагностики.

– Доброе утро, командир!

Голос Маслова был неподдельно довольным. Радуется, что капитанство навигатора позади. Эти двое прямо таки на дух друг друга не переносят. Как же, у каждого свои жизненные принципы, своя система ценностей… Тьфу! А вроде взрослые, умные люди.

– Разбалансировка м-двигателя в пределах нормы, – продолжал докладывать бортинженер. – Система антиастероидной защиты работает в штатном режиме. Внешняя оболочка корабля повреждений и деформаций не имеет. Система жизнеобеспечения в норме. Все благополучно у нас!