Реквием по зверю

— Да, я Аделаида, но можно просто Ада. Так что вас интересует, Татьяна Александровна? Я раньше была секретарем у Анастасии Владимировны, так что я в курсе всех дел. Ну или почти всех дел.

— Скажите, Аделаида, а вы знали Константина Александровича? — задала я первый вопрос.

— Да, знала, — последовал ответ.

— Он что же, приходил в министерство? — решила я уточнить.

— Да, приходил, — кивнула девушка.

— Просто как сын к матери? То есть по-родственному?

Аделаида усмехнулась:

— Да нет, по-родственному они могли встречаться дома друг у друга. Константин Александрович… как бы это сказать поделикатнее… распорядитель заказов, вот он кто.

— А что это означает? Поясните, пожалуйста, — попросила я.

— Понимаете, нашему министерству подчиняются все учреждения Тарасовской области. Естественно, между ними идет борьба за место под солнцем, то есть за больший бюджет, за выгодные гастроли, например, или за приглашение известных коллективов. Все, как вы, Татьяна Александровна, понимаете, имеет свою цену. Существует ценник на все, что я вам только что перечислила. Он, естественно, неофициальный, поэтому его как бы и нет, но он есть. Так вот, Константин Александрович являлся таким вот своего рода посредником между отдельными учреждениями культуры, расположенными в районных центрах, и самим этим центром, то есть министерством.

«Хм… стало быть, Константин Скорострельников был не только продюсером музыкальных программ на радио, не только каким-то образом оказался вовлеченным в «алмазное дело», но он являлся также и посредником, передающим определенные суммы денег от районных культурных «точек» прямо в Центр. По сути, это было банальное взяточничество, — подумала я. — В принципе, и в министерстве, где, безусловно, стараниями мамы Константину была определена такая неофициальная, но «хлебная должность», и на радио имели место быть довольно крупные денежные массы. Не из-за них ли мог возникнуть конфликт, который привел к убийству?»

Вместе с тем интуиция подсказывала мне, что все-таки мотив преступления находится вне этих сфер. Все-таки в этих кругах вряд ли стали бы действовать такими примитивными методами: практически похищение Константина Скорострельникова со двора собственного дома, убийство на Кумысной поляне — излюбленном месте бандитских «разборок», выброшенный пистолет и «очищение» сейфа. К тому же преступники зачем-то еще и выждали пять-шесть минут между выстрелами. В общем, все классические каноны, по которым совершаются убийства, летят к чертям! А если вспомнить легкомысленность преступников? А что же еще, как не легкомысленность, эти их нестертые отпечатки пальцев?

Хотя… кто сказал, что в культурных сегментах не водятся преступные элементы? Стало быть, отбрасывать данную версию пока что рановато. Кстати, необходимо учитывать еще и возможное участие Константина Скорострельникова в деле незаконного оборота драгоценных камней. Но это еще нужно доказать. К тому же оно, это участие, уж совсем далеко отстоит от всех деталей произошедшего убийства».

Погруженная в свои размышления, я не сразу увидела вопросительный взгляд, брошенный на меня Аделаидой. Да, ведь секретарша только что посвятила меня в некие обязанности Константина Скорострельникова, заключающиеся в посредничестве между районными культурными учреждениями и министерством. И хотя я была по-прежнему не уверена в том, что убийство не может быть связано с данной схемой — все-таки преступления здесь совершаются не таким банальным способом, но прояснить это было необходимо. Тем более что Аделаида как раз и является тем человеком, который может подтвердить или опровергнуть мои сомнения. Вдруг всплывут какие-то отдаленные связи.

— Скажите, Аделаида, как, по-вашему, может ли существовать какая-то взаимосвязь между убийством Константина Александровича и его вот этой посреднической деятельностью, о которой вы только что рассказали? — спросила я.

Аделаида отрицательно покачала головой:

— Скорее всего, нет. Точно, нет.

— А почему вы так считаете? — тут же спросила я.

— Ну как «почему»? Ведь Константин Александрович выполнял поручения своей матери. И потом, он являлся только посредником, понимаете? А задача посредника состоит вовсе не в том, чтобы о чем-то договариваться. Иными словами, Константин Александрович выполнял для своей матери, Анастасии Владимировны, роль щита от возможных обвинений. И потом, посредник в данной схеме — совсем не главная фигура. Единственно, чем он рискует, так это в том, что его могут объявить мошенником. И обвинить. Но ведь тут он может взять все на себя, то есть признаться в том, что взял вознаграждение для себя.

— Да, действительно. И срок за это правонарушение практически условный, — заметила я.

— Да любой адвокат отмажет! — подхватила мою мысль Аделаида. — Впрочем, а кому это нужно? Я имею в виду, «наезжать» на посредника? Ведь главная фигура здесь — сам Центр, то есть в данном случае министерство, во главе с министром. А тут как раз он, то есть она — выведена из-под удара.