Реквием по зверю

«Да уж, те сведения, которые сейчас выложила Аделаида, известны практически всем. Ведь все схемы незаконного обогащения шиты белыми нитками, — подумала я. — Но моя задача в данный момент состоит в том, чтобы понять, стоит ли сосредотачиваться на версии убийства, связанной с посреднической деятельностью Константина Скорострельникова? Разрабатывать ли ее дальше или же оставить ее как несостоятельную».

— И что же, существуют определенные тарифы, так сказать, за выгодный контракт? — спросила я секретаршу.

— А то! — усмехнулась девушка. — Они все известны, это не секретные данные. Но все дело в том, что посредник в это дело лезть не будет. Ведь все уже установлено до него. Таковы правила игры, и нарушать их — себе дороже.

— И никто ничего не нарушал? — спросила я.

— Я, во всяком случае, о таком не слышала. Да вряд ли такое могло быть. Я же говорю: все тарифы установлены, все роли расписаны, все работает, как часы. И, уж поверьте мне, посредники никогда не остаются внакладе, — заверила секретарша.

— И что же это получается? Такого вот рода посредники получают хорошие… гм… «чаевые» за свое посредничество? — спросила я.

— Очень даже неплохие. Прямо скажем, недурственные, — ответила Аделаида.

«Стало быть, Константин Скорострельников получал две зарплаты: одну на радио как продюсер музыкальных программ, а вторую — в министерстве как посредник по весьма деликатным делам», — подумала я.

— Но мне все-таки не совсем понятно, почему тема посредничества не могла привести к такому вот криминальному финалу в отношении Константина Александровича? — решила я уточнить.

Аделаида усмехнулась:

— Ну здесь все очень просто. Разве мог Константин Александрович выдать свою маменьку? Нет, на это он никогда бы не решился. Да, собственно, ему это было без надобности, ведь они родственники, стало быть, все деньги уходили только в семью. Нет, на мой взгляд, по этой причине его убить не могли.

— А скажите, пожалуйста, Аделаида, — я открыла сумку и достала копию листа из папки, которая лежала под тумбой в спальне Скорострельникова. — Вот эти вот записи вам о чем-нибудь говорят? Вот на листке — четыре столбца, как я понимаю, это приход определенной суммы, ее расход, дата и роспись. Да, вот и отметки здесь тоже есть: видите, вон плюсики стоят? Эти данные вам о чем-нибудь говорят?

Секретарша взяла в руки листок и довольно долго смотрела на записи в нем. Иногда Аделаида водила пальцем по строчкам и временами хмыкала. Наконец, девушка перевернула лист, но на обратной стороне никаких записей больше не было. Поэтому она снова вернулась к первой странице, еще раз внимательно посмотрела и потом вернула листок мне.

— Все понятно, Татьяна Александровна, этими плюсиками помечены суммы, которые предназначаются в качестве премии за посредничество. И, кстати, поскольку я в курсе всех наших министерских дел, мне сразу стало понятно, о ком здесь идет речь. Да, все так и есть, причем вознаграждение в данном случае гораздо большее, чем, если бы посредником был не Константин Александрович, а просто рядовой посредник. Так что Анастасия Владимировна расстаралась и увеличила сыночку сумму его премии за посредничество.

Я заметила, что уже не в первый раз секретарша произносит имя-отчество министра культуры с известной долей сарказма.

Я еще раз сама просмотрела листок, который передала мне Аделаида, и положила его в сумку. Стало быть, действительно получается, что причина убийства Константина Скорострельникова кроется не в его посреднической деятельности.

— Понятно. Спасибо вам, Аделаида, за разъяснения. А что вы можете сказать вообще о Константине Александровиче как о человеке? Какой он был? Его характер, поступки? — задала я интересующие меня вопросы.

Аделаида пожала плечами:

— Вот в этом плане от меня пользы практически никакой не будет. Я не общалась с ним так близко, чтобы можно было говорить о привычках, поступках и характере человека. Хотя одно качество, характеризующее его как человека, я все-таки могу назвать. Это — нервозность и несдержанность. Как правило, это больше проявлялось в его движениях — довольно резких. А так — мы с ним практически и не разговаривали даже. Он, как правило, когда входил в кабинет к матери, всегда, закрывая дверь, бросал ее, не придерживая. Проходя через приемную — а я сначала работала секретарем у Анастасии Владимировны, — он даже не удостаивал меня взглядом, как будто я пустое место. Впрочем, и предыдущие секретари-делопроизводители говорили о нем то же самое. Хотя чему тут удивляться? Ведь, как говорят, яблоко от яблони недалеко падает, Анастасия Владимировна такая же.

В голосе девушки звучала явная обида.

С посреднической деятельностью Константина Скорострельникова в основном все более или менее прояснилось. Остался невыясненным вопрос о взаимоотношениях Скорострельникова с женщинами. Правда, домработница Надежда Дмитриевна сказала, что Константин был женат, но потом разошелся с женой. При этом женщина с симпатией говорила о супруге Скорострельникова и осуждала самого Константина.

Я решила спросить секретаршу.