Реквием портрету

Наряженный в кружевной чепчик и белое детское платьице Волдеморт смотрелся на редкость нелепо. Но Гарри был и этому рад — теперь можно было хорошенько постирать простынку. Очищающие заклинания без палочки выходили у Гарри совершенно неудовлетворительными. С тех пор, как он начал кормить крестраж, Томми регулярно пачкал свою единственную пеленку, как и любой нормальный младенец. Убирать за ним было куда неприятнее, чем возиться с крошечным Джеймсом Сириусом, но Поттер терпел. Да и что ему ещё оставалось?

* * *

Туман жил своей жизнью. В нём что-то шевелилось, вздыхало, плакало… Порой доносился безумный смех, переходящий в полный ужаса вопль. Поттер очень устал, но найти подходяще место для сна и отдыха никак не удавалось. Ни одна из прилично выглядящих дверей не открывалась, а тронутые плесенью и с расслоившейся древесиной он обходил стороной. За такими дверями находилось мёртвое запортретье, порой и с останками погибших хозяев. Что стало причиной трагедии, он так ни разу и не понял.

Гарри уже не верил, что сможет найти дорогу обратно в свой портрет. Ну что стоило делать пометки угольком? Знал бы теперь, куда возвращаться. Экспедиция к портрету Дамблдора теперь казались одной из самых безумных затей в его жизни.

С каждым шагом крестраж становился всё тяжелее и тяжелее. К счастью, Томми научился проситься в туалет. Едва ощутив беспокойную возню на спине, Гарри тут же останавливался и вынимал из мешка осточертевшую ношу. Надо признать, что теперь огрызок Тёмного Лорда уже не выглядел так жутко, как поначалу. Благодаря заботам Поттера Томми отъелся, оброс пусть тонкой, но все-таки кожицей и, кажется, даже подрос.

— Вот возьму и откормлю большого и толстого Волдеморта, — хихикнул измученный Поттер, запихивая в жадно разинутый рот крестража последний кусочек съестного. — И захватит он проклятое запортретье. А я буду его самым верным Пожирателем Сме… Краски!

— О, Гарри! Признаться, я начал волноваться, друг мой, — вы так долго отсутствуете… — воскликнул Безголовый Ник, выплывая из стены, и добавил удивлённо: — А что вы делаете в кладовке Филча?

* * *

После долгих уговоров Почти Безголовый Ник согласился поработать почтовой совой. Однако ждать его обратно пришлось довольно долго.

— Вы передали профессору Дамблдору моё послание? — набросился на него Поттер, едва привидение материализовалось в его запортретье.

— Да, Гарри, я виделся с изображением А́льбуса Персива́ля Ву́лфрика Бра́йана Да́мблдора, — официальным тоном возвестил призрак, по-видимому уязвлённый подобной спешкой.

— И он… — быстро вставил Гарри, опасаясь, что Безголовый Ник примется перечислять еще и все титулы и регалии покойного директора Хогвартса.

— И он отказал вам в аудиенции, — просто добавил призрак.

— Как отказал?! — не поверил Поттер. — Может, вы не так поняли, сэр Николас? Мне он не может отказать!

— Почему? — кротко спросил Безголовый Ник.

— Потому что он был ко мне искренне привязан! — Гарри в волнении заметался по лужайке. Разбуженный воплями крестраж недовольно забулькал под кустом. — Что он конкретно сказал? — в Поттере проснулся профессионал.

— Альбус Дамблдор сказал, что в Визенгамоте начинается ряд очень интересных слушаний, и он просто обязан присутствовать на своём министерском портрете. Затем будет подготовка к новому учебному году, и без его помощи Минерва, конечно же, не справится. Таким образом, у него совершенно нет времени на приём посетителей. Может быть, после Рождества или ближе к Пасхальным каникулам… Но он шлёт вам сердечный привет, с пожеланиями всего наилучшего.

Верить не хотелось, но пришлось. Безголовому Нику врать было ни к чему.

— Гарри, — всё также доброжелательно произнесло привидение, — в Хогвартсе есть ряд картин, обитатели которых будут рады вас видеть.

— И кто же это? — горько хмыкнул Поттер.

— Портреты тех, кто погиб в Последней битве, и два директорских портрета: профессор Финиас Найджелус Блэк и профессор Северус Тобиас Снейп.

Глава 2. Запортретье

Ему орали в уши, били по плечам и спине, обнимали, хохотали… Гарри растерянно улыбался в беснующейся толпе подростков. Взрослые пробились к нему лишь тогда, когда молодежь досыта набузилась.

— Рад тебя видеть, Гарри, — теперь уже он сам изо всех сил сдавил в объятиях Ремуса Люпина, умудряясь при этом пожимать руки малознакомым, а то и вовсе незнакомым «фениксовцам».

— А вырос-то как! — хихикнула Тонкс, щекоча ему шею розовой шевелюрой. — Откормила тебя Джинни, ох как откормила! Настоящий бугай! — Поттер краснел, смеялся и норовил незаметно вытереть мокрые глаза. Он был счастлив.