Реквием Сальери

Бывает, еще как бывает. Ему, Виталию, это теперь стало так ясно, как… «Как простая гамма». Ну, хватит! Пора заканчивать. Он – не Сальери, Мартиросян – не Моцарт. Пора…

Какая прекрасная музыка! Какая невыносимо безнадежная музыка… Не встретиться взглядом с зеркалом, пройти, зажмурившись.

Одухотворенное лицо мумии – не смотреть. Просто выключить, как выключают свет.

Но что это? Он ясно слышал звук зуммера. Дверь в преисподнюю приоткрылась. Ну, что ж, значит, пора. Его смерть – его оправдание, он целиком посвящает ее своему любимому, безвременно погибшему другу. Как Сальери посвятил свой «Реквием» Моцарту. Дождаться паузы. И грянуть собственным аккордом выстрела.

Глава 5

Ночь длилась и длилась, и никак не желала заканчиваться. И это было просто невыносимо. Бездомная собака жалобно, с завываниями и всхлипами лаяла во дворе, у соседей сверху громко звучала веселая, жизнерадостная музыка, чуждая этой бесконечно мучительной ночи.

Завтра прилетает Виктор, и начнется необыкновенно прекрасная жизнь, такая, какой Полина не жила еще никогда. Нужно всего лишь прожить эту ночь. Самолет прилетает в одиннадцать, в двенадцать Виктор будет у нее, а сейчас три – осталось каких-нибудь девять часов. Через девять часов закончится их разлука, продлившаяся девять дней.

Не девять дней, а по крайней мере, девять месяцев. Или девять лет. Столько всего произошло за эти полторы недели. Она потеряла Виктора, нашла и потеряла снова, казалось, уже окончательно. А потом был этот страшный звонок – на ее телефоне определился чужой номер, и надежды на то, что Виктор может быть все-таки жив, не осталось. В тот момент Полина была совершенно уверена, что звонят из полиции, чтобы сообщить о его смерти, и долго не решалась ответить, и сразу не узнала его голос, и не могла поверить… И разрыдалась, как дура, и испугалась, что Виктор это заметит, и обвинила его в измене, никакой ревности уже не испытывая, только для того, чтобы скрыть свои глупые слезы. И страшно разозлилась на него, когда он стал зачем-то оправдываться, и… и повела себя, как обычно. Как последняя эгоистка.

Музыка у соседей, наконец, смолкла, собака успокоилась или убежала плакать в другой двор, но ночь так и не сдвинулась с мертвой точки, продолжала длиться и длиться. Полина потрогала стрелки на будильнике – полчетвертого. До встречи осталось восемь с половиной часов.

Она попросит у Виктора прощения, с этого и начнет разговор. И он, конечно, ее простит, потому что Виктор – самый лучший человек на свете, потому что…

Только такая эгоистка, как она, могла столько лет не замечать, что Виктор любит ее. Но теперь она все исправит, попросит прощения, объяснит… И все будет у них хорошо, они никогда больше не расстанутся ни на день, и, если Виктору опять придется куда-нибудь уехать по делам, Полина поедет с ним, не выпустит его руки, отведет от него любые несчастья.

Ночь застыла, замерла, все звуки окончательно смолкли. Так бывает только зимой, когда все засыпано снегом. Полине вдруг вспомнилась первая прогулка после ее болезни. Это было перед Новым годом. Тогда она уже несколько месяцев не выходила из дому и даже представить себе не могла, что когда-нибудь сможет выйти. Виктор в тот вечер засиделся у нее допоздна, уже наступила ночь, а он все не уходил и не уходил. И вдруг неожиданно, но таким тоном, будто говорит о самой обычной вещи, предложил:

– Давай погуляем?

В первый момент Полина на него даже обиделась: как он смел предложить ей то, что для нее навсегда закрыто, неужели он не понимает, что прогулка эта просто невозможна? Но потом согласилась, и все оказалось возможным. Виктор бережно вел ее под руку и ненавязчиво объяснял маршрут. Как мог только он, самый деликатный из всех людей, которых Полина знала. А она к нему всегда так потребительски относилась. Эгоистка, бесчувственная дрянь! К чужим людям, к бездомной собаке, к выброшенному на улицу котенку у нее было больше жалости, сочувствия, чем к самому близкому ей человеку! Поскорей бы уж он приехал, Полина ему объяснит, что никогда, никогда больше не станет так себя вести, что любит его и всегда любила. И не тем ужасным, холодно-отстраненным тоном, каким сказала ему об этом по телефону.

Полина опять потрогала стрелки часов – пятнадцать минут пятого. До встречи осталось чуть меньше восьми часов. Эта ночь – настоящее чистилище, куда попала ее грешная душа за все несправедливые поступки, которые она совершала по отношению к Виктору.

Да если бы не Виктор, она бы, может, и не жила сейчас вовсе. Почему она никогда ему об этом не говорила? Скажет, завтра… Нет, уже сегодня, скажет. Только бы поскорей кончилась ночь.