Реквием в Брансвик-гарденс

– Не знаю наверняка и могу только догадываться. В пору нашего тесного знакомства Рэмси испытывал меньше сомнений, чем любой из нас. – Он улыбнулся чему-то своему. – Помню, как мы просиживали всю ночь напролет за скверным вином, пылко споря обо всем на свете: о Боге и смысле жизни, об изгнании из Эдема, о роли Евы, предопределения, благодати и дел, об оправдании Реформации, о разнообразных еретических представлениях о природе Божества… мы всё разбирали на части. Рэмси, во всяком случае, сомневался в себе меньше всех остальных. Его аргументы оказывались настолько разумными и уравновешенными, что он всегда побеждал.

– А вы поддерживали знакомство после окончания университета? – спросил Питт.

– O да, какое-то время. Помню, как он познакомился с Витой Стурбадж и начал ухаживать за ней. – Взгляд священнослужителя ушел куда-то вдаль, сделался мягким и чуть удивленным. – Мы все завидовали ему: так хороша она тогда была. – Гловер помотал головой. – Нет, «хороша» – не то слово: Вита была более чем хороша. Она была совершенно очаровательна… полна энергии и разума. Не сомневаюсь в том, что он сразу влюбился в нее, однако в любом случае, ошибаюсь я или нет, лучшей жены у него просто не могло быть. Она поддерживала его во всем; в ней горел такой же энтузиазм, как и в нем самом. – Он чуть усмехнулся. – Ну и, конечно, лучшей добычи и быть не могло, поскольку ее отец был человеком богатым и известным, истинным столпом Церкви.

Итак, Вита с тех пор не переменилась… Питт мог угадать в ней охарактеризованную Фредериком девушку. Правда, он ничего не знал о ее происхождении, которое, впрочем, его не удивило.

– А написал ли он какие-нибудь глубокие труды по обсуждавшимся вами тогда вопросам? – задал полицейский следующий вопрос.

Все помянутые только что темы никогда не приходили ему в голову. Для него религия была вопросом поведения, основанного на подлинных основах веры в высшее существо – попросту сохраненная им с детства – и в нравственное поведение, уходящее корнями в постоянно углубляющееся понимание сострадания и чести. Быть может, в этом отношении у него было много общего с Корнуоллисом, несмотря на то, что к такой вере они пришли по-разному.

– Насколько я знаю, пока нет, – ответил Гловер. – Истеблишмент в высшей степени уважает его труды, однако для простого читателя они слишком…

Он умолк, не умея подобрать нужное слово.

Питт посмотрел на него – а потом на нарциссы и солнце.

– Тяжелы для понимания, – закончил священник. – Их трудно понять из-за чрезвычайной сложности аргументов. Далеко не все обладают интеллектуальным багажом, достаточным для того, чтобы разбираться в подобных вещах.

– Но вы все-таки их поняли? – преодолевая внутреннее сопротивление, Томас вновь обратил свое внимание к собеседнику. Слова Фредерика казались абсолютно не имеющими отношения к делу.

Гловер ответил с виноватой улыбкой:

– Увы, нет. Я прочел всего лишь половину его труда. Подобные рассуждения повергают меня в скуку. Живой спор – другое дело. По крайней мере, когда я был молод… я любил спорить. Однако, когда оппонент не присутствует здесь во плоти – или, быть может, точнее будет сказать «в уме», – мне это не интересно. Честно признаюсь, суперинтендант, тонкости высшего знания не для меня. С профессиональной точки зрения это моя слабость.

– A Рэмси Парментеру они интересны?

– Он привык. Теперь я не чувствую страсти в его трудах. И не спрашивайте почему. Я просто не знаю. Быть может, мне не хватает способностей, чтобы следовать за ходом его мысли. Некоторым их вполне хватает. Им многие восхищаются.

– А можете ли вы назвать мне человека, способного побольше рассказать о его нынешних убеждениях и способностях?

– Если угодно. Но вы так и не сказали мне, зачем вам понадобилось все это знать.

– В его доме при трагических обстоятельствах погибла молодая женщина, и смерть эта нуждается в объяснении.

Фредерик был явно удивлен: он вздрогнул и уронил руки.

– Самоубийство? – проговорил он с печалью, и голос его дрогнул: – Боже мой! Как жаль… Увы, так случается. Любовная история, надо думать. Она была беременна?

Угадав по лицу Питта ответ, он вздохнул:

– Как это печально. Такая утрата… всегда читал такие поступки напрасными. Нам следовало бы найти лучший способ реакции на подобные вещи. – Он снова глубоко вздохнул. – Но какое отношение к этой истории могут иметь академические достижения Рэмси? O боже – наде юсь, это случилось не с одной из его дочерей, так ведь? Помню, младшая – или, наоборот, старшая?.. Ее, кажется, зовут Клариссой… Так вот, она собиралась выйти замуж за какого-то молодого человека, но в последний момент отказала ему. Свадьба так и не состоялась – такое несчастье… Полагаю, она была наделена слишком романтической натурой и так и не смогла заключить необходимый компромисс с жизнью. – Он скорбно, не без сочувствия, улыбнулся.

– Нет, – ответил Томас, делая в памяти отметку по поводу ситуации с несостоявшимся замужеством Клариссы. – Несчастье случилось не с дочерьми Рэмси. Эта девушка занималась древними языками и помогала ему в работе.