Реквием «Вымпелу». Вежливые люди

Этот и последующий дни для нас прошли более-менее прогнозируемо. Мы строили планы, собирали информацию, даже провели занятия по сколачиванию подразделения в этих непростых условиях. Настроение у всех, в принципе, было боевое. Пошла работа по городу, установили хорошие контакты с местным разведотделом погранвойск, даже начали находить источники среди местного населения и пытаться влиять на события. Город «принял» нас для работы.

Гром для нас грянул через ночь! Поздно вечером в штаб погранотряда пришла информация, что при проверке горно-лесистой местности десантными подразделениями погиб молодой парень, лейтенант, командир десантного взвода. Его подразделение по заданию командования прочёсывало местность с целью поиска и прекращения незаконной деятельности вооружённых формирований. Когда десантники находились в горах, со стороны леса прозвучало несколько выстрелов и… Пуля пробила каску, попав в голову. Смерть наступила мгновенно. Также мгновенно взорвались в своих эмоциях и все мы, услышавшие эту весть. Молодой парень, лейтенант, стал катализатором развития наших мыслей. Это уже был выстрел в нашу сторону. Это уже было убийство нашего человека, и сразу же все благодушные мысли улетучились, а разговоры «за мир и дружбу, и терпение» прекратились. По этому поводу очень мудро заметил Юра Инчаков:

– Вот и произошло то, что и требовалось доказать! Кто-то довёл ситуацию до логического завершения, и эта «точка невозврата» наступила теперь и для нас… К чему это приведёт, знает только тот, кто к этому стремился. Я – не знаю…

Все молчали, склонив головы, осмысливая то, о чём раньше даже боялись подумать. В принципе, это были предпосылки к началу гражданской войны…

– Да, азербайджанскую сторону с помощью ввода войск в Баку, что называется, до этой самой точки уже довели… И просто странно, что с нами здесь ещё кто-то разговаривает. Скоро на всех нас будут смотреть, как на… – Юра попытался подобрать подходящее слово и, как всегда, выдал очень правильную фразу: «лучших врагов», – резюмировал он.

Все засобирались в тот район. Каждому лично было необходимо участвовать в поиске преступников. Но поскольку было уже поздно, то приняли решение выдвигаться только с наступлением рассвета. Ночь для большинства была какая-то дёрганая и беспокойная. И мы, и группа «Москва» готовили снаряжение для жизни в лесу и горах не на один день. Но если для нас это было знакомым делом, то для оперов из московского управления это занятие было незнакомым, и поэтому ребята подходили к нему с большим волнением и напряжением. Каждый из нас понимал, что этот выезд в лес – уже не учебный и не за грибами, и расслабиться там не удастся. Подогнали снаряжение, подготовили вооружение и настроились на выезд. Часть оружия и снаряжения пришлось оставить в казарме, и тут появилась непредвиденная проблема. Эта часть снаряжения и радиостанции, которые мы собирались оставить в казарме, были секретными и даже совершенно секретными, поэтому остаться охранять такой ценный груз мы могли позволить только своим… Проблема была в том, что не нашлось ни одного желающего «посачковать» и побездельничать, валяясь на кровати, – остаться в казарме для охраны. Даже больных не оказалось…

Когда я по приказу Розина стал искать желающих остаться, то в ответ слышал однозначное «Нет!»

– Слушай, не обижай недоверием! Как это – остаться? Все идут на операцию, а я останусь… Это хуже взыскания. Я иду со всеми!

Действительно, в этот момент не оказалось ни больных, ни хворых, а хитрых и умных среди нас, судя по всему, уже давно не было… Я растерялся, потому что эта была непредвиденная ситуация. Я бы даже сказал, – нестандартная. А про себя думал: «Какое счастье быть рядом с такими людьми! Как мне повезло в жизни, что я попал в это подразделение, и я – его часть». Мои волнения из-за грядущей опасности от предстоящей встречи в лесу с вооружёнными бандитами и страх улетучились, как дым, только лишь от стыда, что какая-то трусливая мысль могла закрасться в какой-то далёкий уголок моего мозга. Я не имел права насильно приказать ни одному человеку остаться в отряде. И рядом с такими людьми, многие из которых были моложе меня, не имел права на предательские мысли. Такой настрой на боевую работу – это хорошо, но как быть с оставляемым оружием?

Выход, как всегда, нашёл мудрый Розин. Освободили по распоряжению начальника отряда часть оружейки, подготовили сейфы, куда и уместилось всё наше совершенно секретное оружие и радиосредства с документацией и боеприпасами. Розин опечатал всё это личной печатью и сдал под охрану ответственному офицеру. Все, над кем нависла угроза остаться охранниками имущества, расслабились и даже заулыбались.

– Интересно получается, – сказал по этому поводу Инчаков. – Все до одного рвутся на войну, как будто бы там мёдом намазано… Что, у всех чувство опасности полностью отсутствует?