Реквием Земли

Если бы Эйслин не была так шокирована поворотом событий, то оказалась бы готова к дальнейшему. Ведь она хорошо знала, как лемарианцы приходили и уходили — в облаке света, настолько яркого, что оно ослепляло. И еще в течение нескольких часов после этого перед глазами танцевали разноцветные пятна. Вспышка оказалась для нее неожиданной. Эйслин резко закрыла глаза, но опоздала на какую-то долю секунды. Сияние опалило роговицу и обожгло мозг.

Рун взвизгнул, и Эйслин вспомнила, что его заморозили на одном месте с широко распахнутыми глазами. На ощупь найдя волка, она притянула его к себе.

— Все в порядке. Она ушла, — прикоснувшись ладонями к глазам Руна, Эйслин отправила выявлять повреждения свою магию, которая довольно неплохо восстановилась, чтобы оказать помощь. Когда она обнаружила здоровые ткани вместо обожженных клеток, то с облегчением выдохнула и пригладила мех по бокам его морды.

— С твоими глазами все в порядке, Рун.

— Что значит это твое «она ушла»? — потребовал он.

— Сюда приходила одна из старейшин.

— Почему я не почувствовал ее? — Рун вывернулся из ее хватки и часто заморгал.

— Потому что она обездвижила тебя.

Волк зарычал.

— Я поговорю с ней, когда мы доберемся до Талтоса. Или с ним, если она изменит форму.

Эйслин склонила голову набок.

— Кстати об этом, — пробормотала она. — Мы уже не направляемся туда.

Рун зажмурился, морщась.

— Сейчас я пойду к озеру и окуну туда голову, так как глаза до сих пор жжет. Но когда вернусь, то ты должна все мне рассказать.

Когда они закончили завтракать, солнце уже было высоко в небе. Во время их трапезы Эйслин пересказала визит Мэтае, а Рун засыпал ее вопросами, прося разъяснить некоторые моменты. В итоге зарычав, он поднялся на ноги и, встряхнувшись от ушей до хвоста, ткнулся мордой в ее голову.

— Просто ты являешься для них интересным экземпляром для наблюдения. И они вовсе не собираются оказывать тебе хоть какую-нибудь помощь. По крайней мере, не сейчас.

— Да, что-то в этом роде. — Эйслин обгрызла с костей последние куски плоти кролика и закусила плотным кресс-салатом. Так как ранее ночью разведенный огонь не давал волку покоя, то этим утром она решила насладиться сырой пищей.

— Мы в стае даже к щенкам относимся с большим уважением.

Эйслин стрельнула в него недовольным взглядом.

— Я не щенок.

— С точки зрения твоих познаний в магии, ты именно он и есть.

«Ой».

— Туше.

— И что это значит?

— Путсь и неприятно это признавать, но я с тобой согласна.

Из горла Руна вырвался рокот, и Эйслин могла поклясться, что он смеялся.

— Итак, человек, куда мы теперь направляемся?

Эйслин затолкала в рот дикий лук и разжевала, наслаждаясь горьковатой сладостью. Ткнув ножом в сторону волка, она заявила:

— Я как раз об этом думаю.

Рун выжидающе посмотрел на нее внимательным взглядом.

— Я считаю, нам нужно отправиться домой. Я имею в виду мой дом, — уточнила она.

— Зачем?

«Хороший вопрос».

— Потому что все мои вещи — ну, на самом деле всего несколько — там.

— Ты бы хотела посмотреть, где жили мы с Мартой?

Внезапное озарение поразило Эйслин. Вещи Руна тоже хранились там, где когда-то был его дом.

— С удовольствием. — В награду Эйслин получила быстро виляющий хвост, а затем волк ринулся к ней, в его глазах горело что-то вроде предвкушения. Она прямо встретила его золотистый взгляд. — Мы можем отправиться туда, куда ты желаешь.

— Может, ты хочешь… — Рун не закончил фразу, а шерсть на его загривке встала дыбом.

Осознав, что это боевая тревога, Эйслин вскочила на ноги и уже через несколько секунд услышала шум крыльев, который наполнил тишину раннего утра.

«Всего лишь птицы», — мысленно произнесла она и перевела взгляд на озеро.

«Нет. Приготовься. Нам придется сражаться».

Доверяя инстинктам Руна, она слилась с тенью дерева, чтобы защитить себя от нападения с воздуха. Волк не потрудился скрыться. Да ему это было и не нужно, поскольку его природная форма являлась эффективной маскировкой. Это казалось забавным. Эйслин хотелось бы знать, смогла бы она научиться изменять форму вместе со способностями Целителя и Охотника. Девушка про себя усмехнулась своим мыслям. Только лемарианцы умели принимать различные формы. И ни один человек до сих пор не освоил этот навык. По крайней мере, так она думала раньше.

Эйслин сосредоточила свои чувства на небе, прищурив в концентрации глаза. Украдкой она тянула силы из земли, сохраняя при этом магию воздуха. Звуки ударов крыльев стали громче. Ясно было только одно — кто бы к ним не приближался, они не старались быть невидимыми, а значит, не смогли ее вычислить. Либо они были настолько сильны, что ничего не боялись. Не очень приятные мысли.