Реквием Земли

Эйслин почувствовала, как провалилась в темную звездную бездну, но не поняла, насколько долго там пробыла. Возможно, даже несколько человеческих жизней. Телепортация на большие расстояния отличалась от коротких прыжков из точки А в точку Б. Когда ей довелось впервые испытать на себе это заклинание, то девушка полюбопытствовала у старейшин, сколько времени отсутствовала, но они так и не ответили. Все, кого она когда-либо любила, погибли, а старейшины жили вечно, поэтому у Эйслин не получилось с точностью определить прошедшее время. Из всех кого она знала, только Тревис пережил годы в прыжке телепортации. Но никто из них никогда не обсуждал ничего личного. Это походило на неписаный закон. Нет пути назад. Нет прошлого. По крайней мере, ни один из них не готов был обсуждать это. Вокруг Эйслин закружились голоса, бормоча нечто на лемарианском языке, с присущим только ему щелчками и клацаньем. Она пыталась поговорить со старейшинами, но ее проигнорировали. В более коротких и простых прыжках ее тело сохраняло форму. Эйслин никогда не понимала, как после телепортации, где не было ничего кроме ее духа, она вновь обретала телесную оболочку. Астральная энергия замирала между временем и пространством.

Эйслин взволновал хруст, с которым затрещали ее кости.

«Кости. У меня опять есть кости…, а значит это…»

Эйслин не осознавала, что теперь ее окружали стены дома, пока не почувствовала на своем лице ворсинки восточного ковра ее бабушки. Аромат корицы и сирени. Эйслин затопило облегчение. Вопреки всем доводам разума, старейшины привели ее домой. Может, они все-таки чуть больше заботились обо всех, чем ранее считала девушка — или хотя бы об Эйслин. Она попыталась проползти через ковер до угла со святынями, чтобы должным образом отблагодарить старейшин, но голова закружилась. Эйслин объяла тьма, не дав возможности хоть что-то сделать.

Не понимая, что ее разбудило, Эйслин открыла глаза. Сквозь грубые разломы на высоких стенах проникал бледный свет. День. Ей повезло найти этот заброшенный серебряный рудник с шахтами, проходящими под землей. Если бы Эйслин пришлось освещать помещение с помощью магических сил, то это давно бы ее истощило.

«Уже наступил следующий день? Сколько вообще их прошло после случившегося?»

В голове Эйслин пульсировала ноющая боль. Во рту преобладал привкус помоев. Заклинание полностью изнурило ее магию, но, черт возьми, она выжила. Жива. Ее затопили воспоминания. В этот раз Эйслин оказалась на волосок от смерти. Желудок сжался, и она перекатилась на бок, так как горло раздирало сухими рвотными спазмами. Может, она все-таки случайно поглотила немного яда?

Горький смешок вызвал боль в потрескавшихся губах. Конечно же, она этого не сделала. Даже малая доля цианида была способна убить. Если бы девушка просто прикусила капсулу, не сглатывая при этом, то это бы привело к смерти. Эйслин попыталась сесть. Ее голову пронзила сильнейшая боль, но она все равно старалась удержать глаза открытыми.

Ей кое-как удалось встать. Эйслин нашла свою кружку, покрытую трещинами, и, наклонившись, наполнила ту водой, которая постоянно стекала с одной из стен пещеры, напоминая своим напором водопад. С помощью магии девушка нагрела жидкость. Затем, порывшись в небольших металлических ящичках, Эйслин добавила в воду мяту и анис. А потом еще и ложку меда, который на свой страх и риск самолично добыла из улья. Эйслин перевела взгляд на кружку, но та оказалась пустой. Глаза девушки округлились, а из-за того, насколько устали мышцы ее лица, любое движение стало походить на пытку. Эйслин задумалась, а не привиделся ли ей чай. Но, так и не вспомнив, пила ли она напиток, Эйслин для верности заварила еще одну чашку.

Как только живительная жидкость попала в желудок, Эйслин, наконец-то, почувствовала себя человеком. Или чем там она была все эти дни. Пока девушка обходила свою уютную пещерку, напоминающую домик хоббита, то периодически останавливала взгляд на самых любимых книгах, на кучке безделушек из Китая и на бабушкином ковре — это все, что осталось от ее прежней жизни. К тому времени, как Эйслин освоила магию настолько, чтобы самостоятельно прыгать на короткие расстояния, большинство вещей из разрушенного дома ее родителей были либо украдены, либо уничтожены стихией. Покопавшись в руинах, она нашла всего несколько вещиц, оставленных некогда существовавшей цивилизацией. Девушка тяжело вздохнула и почувствовала, как грудь прострелило болью. Эйслин задумалась, смогли ли бэльта ее ранить перед тем, как ей удалось сбежать. Она стянула с себя одежду — плотные коричневые кожаные штаны, клетчатую фланелевую рубашку и рваную черную кожаную куртку — и начала внимательно изучать свое тело. Вроде оно осталось тем же. Длинный белый шрам, тянувшийся от груди до бедра, находился все на том же месте.

«Ага, конечно. Что с ним могло случиться?»