Религер. Последний довод

Картина складывалась следующая. Ильина каким-то образом вычислили. В целом, это рано или поздно должно было случиться, Калина слишком хитра и подозрительна. Но все равно жаль, что это произошло так быстро.

Итак, Ильина вычислили. Установили его функцию – сбор информации. Скорее всего, не смогли понять, на кого именно работает Роман, но это планировалось вызнать в «укромном месте». Грубо. Или спешили, не было времени выжидать и осторожничать? Наняли левых ребят, чтобы отвести подозрения. Выследили его при помощи Искры. Роман хоть и говорил, что способен ощущать отголоски применения Дара, но знавал Егор Искр, способных следить с такого удаления, что никакое эхо их не выдавало. Главное, знать, куда и за кем смотреть. Но с чего бы им так таиться? Только если им известно, что Ильин – бывший религер, хоть и утративший способность, но очень опытный в вопросах слежки. А кто мог об этом знать? Да многие, в том числе и сама Калина.

Слежку прекратили в парке, потому использование Дара не почувствовал Волков. Но как тогда на месте встречи оказался тот студент с ноутбуком? Подслушали разговор Ильина? Или у Калины появился предсказатель? Но это уже совсем ни в какие ворота, предсказатели могут появиться лишь у сильных конфессий. Впрочем, если правда то, что о ней сказала Роман, про ее Дары, то…

Дальше все пошло кувырком. Драка, суета, студент использовал Дар. Естественно, находящаяся неподалеку Калина почувствовала применение способности и решила проверить, с чего бы это.

И увидела одним из действующих лиц его, Егора. И определенно сложила дважды два, связав стукача с давно знакомой одноглазой физиономией. Тем самым узнав то, что планировала выбить из информатора.

Что ж, слепой случай сегодня сыграл на стороне зла. А добру, в лице Волкова, остается лишь сушить на себе мокрую одежду, пить коньяк и думать о последствиях событий.

А жаль, как-то глупо спалились.

Волков отставил бокал, пододвинул ближе тарелку с солянкой. Густая бурая жижа с листочками зелени, лимоном и колечками маслин благоухала, отчего желудок требовательно заныл. Еще бы, в нем с самого утра одно лишь спиртное.

И ведь, зараза, опьянение так и не пришло. Хотя, может и к лучшему. Если опять сорвется, то может уже не выйти из пьяного штопора.

Перед глазами возник образ покрытой пылью запечатанной бутылки водки, отбрасывающую тень на запертую дверь. Немой упрек, постыдная памятка.

Если дело дойдет до нее, то это все, край. Дальше только в петлю.

Егор тряхнул головой, горько ухмыльнулся.

Хотя, чем не выход? Устал.

Солянку проглотил за один присест, даже ложку облизал. С мерзким, гаденьким чувством стыда, как старый алкоголик, который все еще считает себя умеренно пьющим, налил себе коньяка.

– Алкаш ты, Егорка, – сказал Волков бокалу. – И это проблема.

Взялся за вилку и нож. Мясо под серебристым лезвием разошлось в стороны, обнажив горячее, красное нутро. Томившийся внутри аромат вырвался наружу, достиг ноздрей.

Отрезав кусочек, религер чинно положил его в рот. Зажмурившись, принялся жевать сочный ломоть мяса.

Черт возьми, какая противоречивая жизнь! Тот, кто не стремится жить, ест того, кто жить, скорее всего, хотел.

Глухо зазвонил мобильный в кармане пальто. Егор протянул руку к вешалке и выудил из сырого кармана влажный телефон.

– Внимательно.

– Егор, у нас проблема, – отозвался взволнованный голос Колерова. – Гаврилов пропал. Разговаривал по телефону с Ивановым, потом связь резко прервалась. Последнее, что было слышно, это звуки борьбы.

Егор выпрямился, отбросив вилку.

– Давно?

– Минут пять назад. Иванов созывает всех наших…

Внезапно перед внутренним взором Волкова пронеслись девочка с татуировкой ритуальной жертвы, слова Влада о встречах с религером Новиковой, информация, полеченная утром от Кима. Одно сошлось с другим, прояснив общую картину.

– Я знаю где Влад, – прервал он Артема. – Румянцево, дом два.

На другом конце трубки повисла секундная пауза, потом Колеров спросил:

– Рамаи?

– Рамаи, – подтвердил Егор, вставая из-за стола. – Я уже еду.

– Будь зрячим, – раздалось из динамика, прежде чем религер кинул ее обратно в карман.

Неразговорчивый таксист посмотрел на сидящего сзади одноглазого мужчину с лицом усталого убийцы и полупустой бутылкой дорогого коньяка в рук, скучным голосом произнес:

– Приехали, командир.

– Я вижу, спасибо. Вот, – ладонь Егора припечатала к подголовнику мятую и, кажется, мокрую купюру. – Не задерживайся здесь дольше, чем нужно.

Не дожидаясь ответа, клиент вышел. Таксист, наконец, облегченно выдохнул, убрал левую руку от спрятанной под креслом монтажки.

Шоферу было чего опасаться – район между улицами Румянцево и Колодезной пользовался дурной славой. Здесь откровенно разбойничала шпана, торговали наркотиками цыгане, перебирали за высокими заборами угнанные машины.

Окраина города, одноэтажное гетто. Трухлявые бревенчатые дома, с каждым поколением уходящие все глубже и глубже в землю, темные улицы без фонарей, подозрительные личности, предпочитающие сбиваться в шайки. Маргинальный рай, матерящийся, бухающий, ворующий.