Религер. Последний довод

Неотвеченных вызовов оказалось три – два с номера, с которого звонил Феликс, один – закрытый антиопределителем. Скорее всего, это был Ильин. Волков представлял себе разгневанного Романа, недовольного внезапно свалившимся поручением по уборке трупов.

Поэтому Егор набрал номер того, кто мог ответить ему спокойно и без эмоций.

– Будь зрячим, – после первого же сигнала вызова откликнулся Феликс.

На заднем плане тарахтел мотор машины, донесся вскрик Ильина: «Это он? Ну-ка дай!». Звук возни, потом все такой же преданный голос вновь сказал:

– Я слушаю тебя, брат.

– Будь зрячим, Феликс. Как у вас дела?

– Все хорошо.

«Все у нас хреново!» – рявкнул Роман.

– Феликс, скажи, пожалуйста, Роману, чтобы он проверил всех на предмет опознания, перед тем, как вы их…

Волков не закончил фразу – и так все было понятно.

– Да, скажу.

«Егор, твою мать! Я на это не подписывался!»

– Как закончите – разъезжайтесь. Мне не звоните – я вас сам отыщу когда освобожусь.

– Конечно, брат. Будь зрячим, – лаконично закончил разговор Феликс.

– Будь зрячим.

«Дай мне эту скотину!» – последнее, что услышал Егор в трубке.

Спустя несколько секунд мобильник вновь завибрировал, на дисплее высветилось «Номер неопределен». Волков хмыкнул и сбросил звонок.

Конечно, использовать Романа таким способом – не самая лучшая идея. Но Егор ровным счетом не знал кому еще поручить это задание – своих товарищей по оружию он вмешивать не хотел. Неизвестно что там за люди поджидали его у подъезда. Неизвестно чьи именно интересы преследовали. Если очередные сумасшедшие, каким-то образом выследившие религера – это одно. Но если это опять происки Калины, которая, вполне может иметь свое влияние и внутри ячейки мистириан, что тогда? Один звонок в полицию – и Волков повязан с кучей трупов на руках. А так – вроде их и не было вовсе.

Что ж до Ильина, то с ним объясняться все равно придется. Да, Роман сам не дурак, все понимает. Но нужно же показать, что птица гордая и с помойки жрать не станет.

Хотя, по воле Егора, периодически жрет. И они оба об этом знают.

Захарий с Хирургом вышли через пару часов. Старший был заметно раскрасневшийся, глаза поблескивали. В лимузин забрался молодцевато, подтянув полу мантии чуть ли не до колена, открывая миру безупречные брюки и дорогие ботинки. До Волкова донесся аромат водки.

– В «Острог», – Кольцов жестом показал оставшемуся охраннику ехать в лимузине. Сам, вместе с Волковым, сел во внедорожник.

– Планы поменялись? – поинтересовался Волков. Казалось, никого, кроме него, этот вопрос не волновал.

– Да, – буднично откликнулся Хирург. – Сейчас будет еще одна встреча.

– В ресторане?

– Да.

– А потом?

– Егор, обо всех известных мне изменениях я вас обязательно поставлю в известность.

В переводе это звучало как: «Заткнись и не лезь не в свое дело». Волков все понял, уставился на свое отражение в стекле.

Ехать пришлось через центр, где дороги уже набухали от густеющего в час-пик трафика. Без дополнительных машин сопровождения прикрывать лимузин на светофорах и со свистом проноситься по полосам общественного движения уже не получалось. Не помогала даже «крякалка», от которой шарахались лишь самые пуганые автомобилисты. Остальные, в лучших традициях классовой ненависти, просто делали вид, что не обращают внимания, а то еще и специально притормаживали перед процессией, мешая движению.

От скуки наблюдающий за всей этой дорожной суетой, Волков не мог не поразиться сотрудникам безопасности – Хирург и водитель даже ни разу не ругнулись на очередного лихача, старающегося влезть между ними и идущим позади лимузином. Они с львиным спокойствием, даже с равнодушием, взирали на творящийся вокруг хаос, принимали ситуацию как данность.

Одной из причин, по которой Егор не любил назначение в охрану, была необходимость подолгу и терпеливо ждать. Ждать пока охраняемый ведет переговоры. Ждать, пока он ест, пока спит, пока ходит в туалет. Ждать в дороге, ждать пока стоят в «пробках». В сутки активная работа телохранителя иной раз укладывалась в час-два, в поездках «на работу-с работы». Иногда, во время мероприятий, приходилось потрудиться, но все же, большую часть собственной жизни сотрудник безопасности проводит в постоянном ожидании. И тут уж либо ты привыкаешь, либо меняешь работу. В противном случае мог произойти срыв.

Хирург и водитель были хорошими телохранителями. Спокойными, рассудительными, сдержанными. Волков же привык постоянно двигаться, действовать, его тяготила необходимость тратить время впустую.

Потому что когда голова не была занята работой, в нее лезли нехорошие и опасные мысли. И даже если Егору удавалось прогнать их прочь, после них, как след после улитки, оставался неприятный осадок, зудящий и напоминающий о себе еще долгое время. Заставляющий обращать на себя внимание.

Например, как сейчас, когда среди потока размышлений о Калине, знаках, странных Поединках, затесалась вполне конкретная и осязаемая мысль: «Насколько же противно служить картонным королям!».