Религии мира

Но в этой приземленности и состоит великая сила христианства. Все дело в том, что в отличие от дзэн (который доступен лишь для высокоодаренных), христианство в своей основе — великая религия для масс. Назовем его «для среднего человека». Ведь в его основе лежит не божественный духовный опыт, не Путь для высокоодаренных, и даже не вероисповедание для многих, а личность и жизнь Христа, которую все мы можем понять, любить и стремиться копировать. Этот божественный, но очень реальный человек, и пронзительная история его жизни и смерти — общий фактор в христианстве всех христиан, будь они на духовном уровне сицилийского крестьянина или Фомы Аквинского. Как результат, христианство — замечательно объединенная и объединяющая религия, способная возноситься высоко и включать в себя очень возвышенную духовность, и опускаться вниз, поддерживая самые грубые популярные культы — не теряя при этом своего основополагающего характера. Оно достаточно примитивное, чтобы быть привлекательным для примитивных людей и примитивного во всех нас; достаточно прозаичное, чтобы быть понятным очень молодым и очень простым людям; и достаточно здравомыслящее и нефилософское — в своем учении о Боге, человеке и личности — чтобы не требовать от человека огромных интеллектуальных усилий и, конечно, каких-либо изменений в состоянии сознания. Это достаточно наивная и материалистичная религия. Однако она же и глубоко духовная.

Как сильно она отличается от некоторых восточных религий для высокоодаренных, которые мы рассматривали, чьи учения — вызов здравому смыслу, кажутся простому человеку бессмыслицей (и это не случайно, а намеренно, и в этом их суть)! В результате религия простого человека остается весьма приземленной. Запад избежал этого раскола — на благо всем нам, всей западной цивилизации.

Святой Запада и мудрец Востока

Великую религию «для среднего человека», христианство, интересует мораль, внешнее поведение, а не внутренний духовный опыт. Его идеал — Иисус Христос, а после него — похожий на Христа святой, чья жизнь наполнена бескорыстным служением человечеству. Сравните его с восточным идеалом мудреца или архата, самореализованного, пребывающего в своем истинном «Я». Наша беда, согласно мудрецу — неведение относительно своей истинной природы; согласно святому — в грехе против Бога. Мудрец говорит: подвергай все сомнению. Святой говорит: просто имей веру. Мудрец говорит: будь мудр. Святой говорит: будь добр. К сожалению, мудрость мудреца для большинства людей слишком «заумная» в отличие от доброты святого. Мудрец говорит: медитируй. Святой говорит: молись, так как молитва легче, чем медитация, и, быть может, немного безопаснее! Мудрец заявляет, что мир — это мираж, и отдельные «я» — иллюзия. Святой говорит: нет, это создание Божие, реальное место, где реальная работа остро нуждается в том, чтобы ее выполнили на благо реальных людей. Мудрец говорит, что время — видимость, прошлое и будущее не существуют, и только Сейчас реально. Святой говорит, что время реально, и история — отработка Божьего замысла для человечества. Мудрец наслаждается просветлением, которое состоит в созерцании Пустоты. Святой наслаждается Спасением, которое состоит в безраздельной преданности Человеку, который есть Бог.

Христианский мистицизм

Христианство явно не мистическая религия. Согласно терминологии главы 2, это путь Действий (или Кармы), и путь Преданности (или Бхакти), и никак не путь Знаний (Джняны, или Гнозиса). Последний путь остается более или менее уделом Востока. И существует также дальнейшее разделение: в целом, католические латинские народы Южной Европы и Южной Америки предпочитают путь Преданности, а протестантские нордические народы Северной Европы и Северной Америки предпочитают путь Действий. Безусловно, подобная духовная география — весьма приблизительный показатель; и в любом случае никто не может очень далеко продвинуться по одному из путей, не начав идти по двум другим.

И на самом деле, и здесь на Западе существует великая мистическая традиция, длинная череда истинно пробужденных христианских учителей, чье просветление точно такое же, какое оно было во все времена и во всех религиях. Только, безусловно, его описание всегда было как можно более «христианским», сформулированным на библейском языке. Это было неизбежно и предусмотрительно. В средневековом христианском мире (почти так же, как в еврейской традиции времен Христа) мистик, прямо заявлявший о своей тождественности Богу, напрашивался на отлучение от церкви, или еще что похуже. Он должен был оправдывать, смягчать и затаивать свой опыт, и стараться не нарваться на неприятности, храня свою правоту внутри. Это было помехой.