Религия бешеных

На собственном выступлении я была уже в состоянии, максимально приближенном к идеалу. Как я его представляю… Чуть тронь — и взорвется. В Москву я ехала через Нижний. Взглянув на меня на улице со спортивной сумкой, прочно сжатой в руке, Илья Шамазов хмыкнул:

— У тебя из сумки дуло торчит…

Я довольно легко довожу себя до кондиции «русского» из анекдота. Это когда ему дали задание «изнасиловать эскимоску и пожать лапу белой медведице». Через некоторое время русский прибежал, бешено вращая глазами.

— Где здесь та эскимоска, которой нужно лапу пожать?!

Вот и я, подходя к новому Бункеру, уже была готова пожать лапу эскимоске…

О… голубчик… давно не виделись… Только тебя мне и не хватало… «Что-то вы с лица спавши. Вы, случайно, не заболевши?» По лестнице из глубины подвала навстречу мне поднимался Буржуй.

К несчастью, мы уже встречались. В самый первый мой день в Бункере пообщались немного. И на следующий день, когда я притащилась вечером после распихивания по домам предвыборных газет, он нарисовался передо мной с радостной улыбкой.

— А я здесь всем уже рассказал, что Рысь — наркоманка!..

…Я забыла, как дышать. Позади меня раздался выстрел, и пуля уже разорвала мне спину…

Я так никогда и не пойму, зачем, за что, с какой целью ему вдруг понадобилось вот так омерзительно уничтожать совершенно постороннюю еле живую женщину. Я заметила, очень многим невыносимо, что я до сих пор живая…

Я просто стояла оглушенная. Я даже не могла его убить. Еще не время…

И вот теперь он поднимался навстречу по лестнице из глубины подвала. В этом новом подвале была ужасная лестница. Вся оббитая, ступеньки как будто изгрызены. Оступиться на такой на каблуках — как не фиг делать. И, оступившись, самое логичное было — попытаться схватиться за человека перед собой. И нечаянно столкнуть его вниз…

Как бы он красиво летел… Жаль, внизу стояли хорошие люди. Или — невиновных нет?..

…Я окинула взглядом едва отремонтированный зал собраний в новом Бункере и измотанных нацболов перед собой. И осклабилась почти кровожадно: нормально! Работаем! Что, голубчики, попались?! Я из вас душу-то вытрясу…

— На самом деле все очень правильно и логично. На новоселье в дом обычно первой запускают кошку. А Тишин в Бункер притащил Рысь…

Я без труда заполнила голосом зал и весело и зло принялась бросать в людей песню за песней. Веселая ярость к жизни — вот что действительно мое… Люблю я это дело. Как же я это люблю… Стерва… дорвалась…

В глазах — покаянье
задравшей кого-то Весны,
Крестовая сквадра тройняшек
$$$$$$$$$$$$за узким плечом,
Тяжелые капли вина
$$$$$$с рассеченной десны,
И русским по белому — штамп:
$$$$$$«…и к злодеям причтен»…

Под тридцатикратный

оглохший серебряный стук
Насажен на штык
$$$$$$самым белым из черных знамен,
Пропущен «на бис!»
$$$$$$через строй человеческих рук,
Подвешен картонной звездой —
$$$$$$и к злодеям причтен!

Дробить камни в бисер,

$$$$$$висеть на осине крестом,
Скрываться от «Wanted!»
$$$$$$малеванных дегтем икон,
Пойти по воде
$$$$$$на закуску свиням — два в одном! —
Сложив с себя руки с клеймом:
$$$$$$«…и к злодеям причтен»!

Заслужила

Я давно отыграла, мы толклись у двери, собирались уходить, а Соловей все молчал — глухо, как будто проглотил все слова. Я была ему благодарна. Он не обзывал, не оскорблял. Я считала — это большой прорыв… Однажды он рассказал мне, что, даже если ему что-то нравится, он все равно начнет над этим издеваться… Я тогда только кивнула. Все верно, он полностью подтверждал мое мнение на его счет. Дерьмо и ведет себя как дерьмо: «Оденусь во все коричневое, сяду в углу и буду вонять… И испорчу всем праздник…» А здесь — тишина. Такое наслаждение…

Мы очень долго в молчании добирались до дома, у метро он покупал курицу, водку. А я смотрела на него все с большим недоумением. У него был вид мужчины, собравшегося со своей женщиной отметить ее маленькую победу… Не может быть, мой мужик Соловей собрался устроить мне праздник… На это надо посмотреть.