Религия и политика террора

Можно спорить и о том, что знать религию или стать религиоведом человек может лишь тогда, когда он сделает для себя выбор в пользу религии и обретет веру. Разумеется, понятие «религия» в глазах атеиста имеет иную окраску, нежели для приверженца религиозной веры. Но, бесспорным является и то, что проникнуть в существо религиозной веры возможно и совершенно не разделяя ее. Ведь, когда мусульманский теолог изучает иную, скажем, политеистическую религию, или современные секты, он делает практически то же самое: описывает, анализирует и отвергает претензии на истинность чужих религиозных убеждений и ритуалов, поскольку им нет места в доступной для него действительности.

Поэтому высказываемый нашими алимами тезис о том, чтобы понимать религию и писать о религии, необходимо сделать выбор в пользу одной из них, представляется не совсем верным. «Зачем лезть в религиозную идеологию, — вопрошает один из наших оппонентов, — в которой они ничего не понимают?». Да, религию можно изучать изнутри, будучи ее последователем, симпатизируя ей, или снаружи, как критический наблюдатель, философ, и обе перспективы порождают определенные методологические проблемы. И все же, действуя с позиции верующего, возможность субъективизма и потери истинности гораздо выше. Любая религиозная система, ислам не исключение, говорит нам: если ты следуешь за мной, веди себя так-то, думай так-то, говори так-то, совершай то-то. Она требует поклонения и покорности. Здесь даже заблуждения ограничены определенными рамками и заранее известны.

И какая может быть свобода исследования религии в рамках религиозной покорности? Это невозможно точно так же, как слепому представить свет. Религиозные изыскания превратятся в апологетику. Все, что не будет вписываться в рамки данной религиозной системы, объявят ересью, нарушение заповедей почти неизбежно примет форму греха, оскорбляющего Всевышнего. При этом грехом объявляется не только неверие, но и иная вера. Ведь только апологет может написать: «Христианские миссионеры неустанно стараются развратить мусульман… они хотят разными путями ослабить силу мусульман и вытравить из душ молодежи страсть к борьбе за свою веру».

Услышать ответ на вопрос: чем же занимаются мусульманские миссионеры или проповедники в христианской среде? — не представляется возможным.

Вера отличается от философии прежде всего тем, что отталкивается от признания зависимости человека от сверхъестественного и выводит из этого все следствия. Поклоняется ли человек какому-либо тотему, пытается ли умилостивить духа природы или стремится к совершенству, следуя за муршидом, он — тот, чья мысль находится во власти объекта поклонения. В данной системе координат человек доверяется кому-то, кто, возможно, вовсе не существует и никоим образом с ним не связан. Для рациональной философии же не существуют извечные догмы, она способна возразить и сказать, а, может быть, Бога нет и человек должен уповать на самого себя, на свою совесть, на свой исторический опыт.

Для теолога максимальной истинностью и ценностью обладает информация, которая так или иначе вытекает из священных текстов. Для атеиста, и если угодно для рационального религиоведения, напротив, типично наличие доли скептицизма, особенно по поводу излагаемых в священных текстах описаний рационально необъяснимых событий. Этот скептицизм, это критическое рассмотрение иногда может оказать серьезное влияние на исследовательский процесс и на саму религиозную мысль.

Критический разум способен поставить вопрос и увидеть прогрессирующие симптомы болезни гораздо раньше, чем одухотворенная священными текстами мысль апологета. Образно говоря, диагностирование — это дело не пациентов, а квалифицированных специалистов, хотя в наши дни можно встретить людей далеко не блещущих здоровьем, которые, глядя на ваши не пустые руки, поставят диагноз и вылечат от самой страшной болезни. Чем в итоге подобное врачевание заканчивается, думаю, знают многие.

ГЛАВА I. О РЕЛИГИИ

1.1. ИСЛАМ И ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫЕ ПРОЦЕССЫ В ДАГЕСТАНЕ