Религия на Кубе

Следует отметить, что именно экономические факторы жестко увязывали «теологию освобождения» с социализмом. Оба движения преследовали одинаковые цели и волей-неволей переплетались в единое целое. При этом парадоксальным образом марксизм сплетался с христианством, словно не замечая существующих между ними идеологических противоречий, в первую очередь касающихся марксистской теории религии.

Вторая конференция латиноамериканских епископов (CELAM) прошедшая в Медельине (Колумбия) в 1968 году стала, по словам американского историка религии М. Форухара «кульминацией процесса радикализации Церкви в Латинской Америке»[235]. Причиной этого стало то, о чем мы писали выше: совпадение посыла Собора с экономической отсталостью региона. По мнению Ф. Берримэна, это стало своего рода основой, базовым фактором, на основе которого «Медельинские документы начали крупную реинтерпретацию основных символов христианской веры»[236].

В «теологии освобождения» эта реинтерпретация выразилась в идее «освобождения христианских символов». Только после их освобождения можно говорить об освобождении и самого человека.

В апреле 1972 года в Сантьяго (Чили) состоялась встреча, получившая название «Христиане за социализм», в которой приняло участие более 450 представителей со всей Латинской Америки. В итоговом документе конференции, называвшейся так же, как и сама конференция – «Христиане за социализм» – отмечалось, что необходимо «новое прочтение Библии и христианской традиции, которое представляет новое фундаментальное понимание символов Христианства таким способом, которым они не будут препятствовать христианам в своей приверженности революционному процессу, но, напротив, помогут им принять его творчески». За год до этого, в 1971 году в свет выходит и знаменитая книга перуанского католического священника Г. Гутьерреса «Теология освобождения».

В результате начиная с Медельина христианское сообщество Латинской Америки «обрело свою собственную динамику и создало новую форму существования Церкви»[237].

В данном случае следует сделать оговорку, что, безусловно, теология освобождения была лишь одним из направлений католической мысли. В целом Церковь стояла на официальных позициях, ретранслируя позицию Ватикана по основным направлениям.

Как отмечает А. И. Кривошапкин, теология освобождения это «обновленческое направление в католицизме, сформировавшееся в Латинской Америке после Второго Ватиканского собора (1962–1965)»[238]. «Обновленчество» как термин, на наш взгляд, довольно объективно характеризует общую тенденцию в католицизме в Латинской Америке в рассматриваемый период. Второй Ватиканский собор послужил катализатором в процессе раскрепощения латиноамериканского католицизма в идейном плане. Здесь важно отметить, что, по сути, до «теологии освобождения» Латинская Америка была бесплодна именно в теологическом плане, полностью следуя идеологическим разработкам Ватикана. Б. Мюссер отмечает: «В Латинской Америке, которая до этого являлась получателем европейского богословия, появилась своя теология, свои размышления о традиционных христианских доктринах»[239].

Несмотря на то что именно вторая конференция CELAM стала своего рода водоразделом между историей латиноамериканской Церкви до выхода на сцену «теологии освобождения» и ее дальнейшим развитием, альтернативные тенденции в Церкви в регионе зародились еще за несколько лет до этого. В 1957 году в Бразилии появилось так называемое движение первичных общин, ряд священников активно участвовали в ликвидации неграмотности в сельских районах. При этом сама тенденция к социализации католицизма не была латиноамериканским новшеством. В принципе латиноамериканские священники ориентировались на общеевропейскую тенденцию того времени, где клир активно включался в социально-экономические процессы. Такие представители Католической церкви, как Э. Сюар, Ж. Лёв, М. Фавро и другие, продвигали идеи необходимости работы духовенства на производстве, приближая тем самым христианство к простым людям.

Специфика Латинской Америки в этот период заключалась в том, что часть духовенства присоединялась к вооруженной борьбе против диктаторских режимов. Ярким примером здесь служит колумбийский священник К. Торрес. Кубинские священники участвовали в повстанческой борьбе во главе с Ф. Кастро.