Религиоведение

Таким центром может выступать Мировой столп, Мировое древо, Мировая гора и т. п. Вокруг этой космической оси и простирается жизненное пространство человека, «наш мир», и, находясь таким образом

в центре мира, в «пупе земли», человек оказывается приобщенным

к сакральному пространству. Человек, перенося свои представления

о мире божественном на мир профанный, «космизирует» его, а акт

творения повторяет в ритуалах. Вновь сотворяя мир, homo religiosus упорядочивает хаос и освящает свое жизненное пространство, в чем, по мнению Элиаде, находит выражение его желание вернуться к изначальной святости космоса, к его чистым истокам, к тому состоянию, в котором он вышел из рук Бога-создателя. Нomo religiosus всегда присуща тяга к воссоединению со «священным», в данном примере вы-ражающаяся в стремлении к возвращению к изначальному состоянию

пространства. Ритуал с течением времени может трансформироваться, видоизменять свое значение, даже терять свою сакральную ценность

в процессе секуляризации, но в нем до сих пор можно увидеть воспроизведение космологического архетипа.

Homo religiosus, c точки зрения Элиаде, ощущает потребность погружения в священное непреходящее время — Время Оно. Подобная

возможность появляется у него в момент праздника Нового года, когда

ритуал имитирует те действия, что были совершаемы богом-создателем во времена сотворения мира. Элиаде считал, что именно благодаря

440 ФЕНОМЕНОЛОГИЯ

РЕЛИГИИ

этому священному времени возможно время профанное, именно оно

делает возможным ход истории, служит основой для исторического

времени, являясь его «образцовой моделью», или архетипом. Элиаде считал, что в область сакрального времени человека может увести

искусство: например, классическая музыка может отвлечь нас от мирского и обыденного. Элиаде даже заявлял, что он верит в реальность

опытов «выхода из времени» и «выхода из пространства».

С точки зрения Элиаде, миф является сакральной историей. Важнейшая функция мифа заключена в экзистенциальном утверждении

человека, «знать» миф — означает приблизиться к пониманию сущности всего, к тайне происхождения. Космогонический миф «рассказывает сакральную историю», при этом «рассказывает только о том, что действительно случилось». Для Элиаде существенно, что миф

«спасает от гнета истории», отводит от человека страх, дает ему чувство безопасности; homo religiosus, повторяя мифологическую модель, ничего не боится, поскольку повторяет действия божества, культурного героя или мифологического предка. Миф находит свое воплощение в ритуальном поведении; любые действия homo religiosus, такие

как сельскохозяйственные работы, охота, война и т. д., изначально

были ритуалами, следующими за мифологической моделью. Согласно

Элиаде, каждому ритуальному повторению космогонии предшествует

символическое возвращение в хаотическое состояние, соответственно, для того чтобы быть созданным заново, необходимо сначала быть

уничтоженным (ср. с инициацией: чтобы стать взрослым членом общины, нужно, чтобы предварительно был символически «уничтожен»

ребенок в инициируемом). В этой связи Элиаде приходит к выводу, что в архаическом обществе смерть воспринималась иначе, чем сейчас.

Для архаического человека смерть не была небытием, полным исчезновением, он воспринимал ее как некое возвращение в латентное состояние, неопределенную, хаотическую форму.

Известный американский феноменолог и историк религии Ниниан

Смарт (1927–2000) в работе «Феномен религии» (1973) доказывал, что

миф является «первичным контекстом» ритуала. Мифическая модель, выражая «события и взаимодействия между божествами и людьми», обычно воспроизводится в праздничных обрядах, например в ежегод-ном «разыгрывании» Рождества Христова. Смарт подчеркивал связь

между мифом и ритуалом и концепциями времени и пространства, когда замечал, что в ритуале одно время (профанное) подменяется

другим (сакральным), что ритуал всегда выступает откликом и от-голоском «истинного события», о котором повествует миф. Джозеф

§ 4. Феноменология религии о homo religiosus 441

Кэмпбелл также считал, что миф и ритуал «отделяют» верующего от

тех исторических, реальных условий, в которых он пребывает, то есть

от профанного пространства, и ведут к «невыразимому опыту», — опыту трансцендентного.

Феноменологи религии предполагают, что мир «говорит символами», раскрывает себя через них. Соответственно, всякое исследование

религии — это еще и исследование символизма. Согласно Элиаде, существует множество вариантов прочтения одного и того же религиозного символа, когда в ряде случаев часть значений будет совпадать, а какие-то значения могут отсутствовать вовсе. В этой связи очень

показателен пример символизма Мирового дерева, которое может, во-первых, символизировать связь между тремя уровнями пространства

(небо, земля, подземный мир); во-вторых, его основной ролью может