Религиозная историография России

Как можно было за 300 лет не заметить на московских храмах восьмиконечного московского креста вместо четвероконечного греческого креста Св. Георгия (этот крест, например, в Сербской Православной церкви был всегда)? Вот что пишет, например, чех Б. Таннер: «кровля церкви… осенена крестом формы совершенно искаженной — восьмиконечным» (Б. Таннер. Описание путешествия польского посольства в Москву в 1678 г. М., 1891). Заметьте, это пишет чех, представитель страны, где немалая часть населения исповедует православие! И очень показательно, что среди всех, «инкриминируемых греками» обрядовых нарушений московской церкви единственное, так и оставшееся «неисправленным», — это нынешний восьмиконечный православный крест с косой планкой внизу! (Характерно, что первоначально нижнюю косую «филаретовскую» планку никоновские реформаторы тоже выпрямили, поэтому нынешние староверы именно такой крест зовут «никонианским». После низложения Никона РПЦ постепенно вернулась к «филаретовскому» образцу креста.) Эти явные нелепицы прямо говорят о том, что примерно до середины XVII в. была совсем иная история не только РПЦ, но и «греческой» церкви, и церкви как института монотеизма вообще, независимо от конфессии. И очень показательно, что среди всех, «инкриминируемых греками», обрядовых нарушений московской церкви, единственное, так и оставшееся «неисправленным» — это нынешний восьмиконечный православный крест с косой планкой внизу!

Троица Новозаветная с шестиконечным «униатским» крестом — первая половина XVII века. Углич. Бог-Отец изображен как мусульманский имам

И если уж что и пришло в Московию из легендарной «Киевской Руси»… в начале XVII века, так это именно нынешний восьмиконечный крест, являющийся, скорее всего, изобретением реформатора Петра Могилы, архимандрита Киевско-Печерской лавры с 1626 г. (Киевский митрополит в 1632–1647 гг.). После смерти польского короля Сигизмунда Августа, его сын Владислав, уже побывавший номинально московским царем в 1611 г., в 1632 г. отдал в управление П. Могиле ряд бывших униатских храмов. Это изобретение немедленно привилось и в Московии, поскольку в 1625 г. она объявила себя «самодержавной», в том числе, и в церковном смысле, выйдя в 1626 г. из подчинения Константинопольского патриарха. У греков же никакого восьмиконечного креста с косой планкой никогда не было и нет!

«Униатский» же, точнее, общехристианский крест в 1595–1633 гг. был шестиконечным — ср., например, изображение креста на иконе «Новозаветная троица», написанной в этот период (Углич, Спасопреображенский монастырь) и кресты на храме польского г. Торунь (памятная монета 1629 г.). Этот крест возник как компромисс — наложением равностороннего «восточного» («георгиевского») креста и вертикально-асимметричного «западного» («латинского»). Более того, под этим крестом, покрытым сверху двускатной крышей (как бы вписанным в треугольник), на христианских погостах в России хоронили даже иудеев в отстутствие собственно еврейских кладбищ!

(Шестиконечный «униатский» крест появился еще в XV веке и был распространен именно в тех местах, где в силу вполне мирских причин — разноплеменного населения — существовали некоторые конфессиональные различия: например, в Словакии — т. н. «словацкий крест», или в Лотарингии.)

Слева — монета XV века со «словацким» шестиконечным крестом. Справа — монета герцога Антона Лотарингского 1547 г. с шестиконечными «униатскими» крестами.

Косая черта внизу на изображении креста перечеркивала униатский крест и означала отказ от унии. (Собственно, это и сделал самостийный П. Могила, мечтавший, как и Филарет, о собственной церкви. Петр Могила не только отказался от унии — он фактически построил тот Собор Св. Софии в Киеве, который мы наблюдаем.) Толкование (в частности, и Аввакумом) косой нижней планки как подножия распятия вообще весьма странно: как при одинаковой длине ног пригвоздить ноги распинаемого к косой планке? И только в XVIII в. косой нижней перекладине на восьмиконечном кресте стали невразумительно приписывать роль своего рода «дорожного указателя», т. е. якобы направления пути в рай или ад, причем рай совершенно произвольно оказался слева, а ад справа.