Религиозная жизнь Древней Руси в IX–XI веках. Язычество, христианство, двоеверие

Канонические правила Церкви не содержат запрета кремации умерших. Примечательно, что в древнейшем каноническом памятнике – Апостольских правилах – тема погребального обряда вообще не присутствует, хотя среди 85 правил многие посвящены таким «жизненным» вопросам как брак и пища (посты и т. д.)[633]. Правила семи Вселенских Соборов и Поместных Соборов также не содержат какой-либо регламентации обращения с телами умерших. Лишь только в ряде «Правил святых Отцов» осуждается гробокопательство[634], что, впрочем, подразумевает распространенность обычая ингумации. Характерно, что даже в тщательно разработанном российском церковном законодательстве Синодального времени обязательность ингумации не была закреплена. Погребение тела признавалось лишь древней христианской традицией[635].

Богословское осмысление данного положения вещей обычно сводилось к тому, что «каким бы способом ни разрушалось наше тело, но элементы его не уничтожаются: и для всемогущества Божиего нет препятствий: из существующих элементов Он в силах воскресить тело, даже если оно было сожжено или съедено зверями»[636]. Кроме того, любой опыт догматико-богословского осмысления «телесности» смерти подразумевал обращение к наставлениям апостола Павла о смертном теле как семени, помещаемом в землю. Знаменитый богослов XIX в. епископ Игнатий (Брянчанинов) писал: «Тело продолжает существовать, хотя видим, что оно разрушается и обращается в землю… оно продолжает существовать в самом тлении своем… как семя в земле, в ожидании вторичного соединения с душею»[637]. Позицию древней Церкви на современном «философском языке» удачно выразил А. Кураев, отметив, что «первое действие грядущего воскресения будет состоять в том, что “форма тела”, которая бездействовала, не проявляла своей строительной функции после расставания с телом… оживет в этом своем служении и начнет собирать вокруг себя ту материю, которую Воскреситель призовет к ней». Поэтому христиан не беспокоит «перспектива полного уничтожения тела. Неодобрение Церковью кремации мотивировано не боязнью того, что сожжение повредит погребаемым; оно вырастает из того наблюдения, что для тех, кто сжигает своих близких, это действие неназидательно: оно всевает в душу скорее отчаяние, нежели надежду»[638].

Основные черты такого подхода отразились уже в одном из древнейших апологетических сочинений – диалоге Минуция Феликса «Октавий» (первая половина III в.). Язычник Цецилий в этом диалоге говорит о христианах: «Понятно, почему они не признают костров и осуждают погребение в огне! Как будто всякое тело, хотя бы и не отданное пламени, не рассыплется с течением времени в прах. Не все ли равно, разорвут его дикие звери, поглотит море, закроет земля или уничтожит пламя? Всякое погребение для трупа, если он его чувствует, мучительно, а если не чувствует, то в самой быстроте уничтожения есть уже облегчение. <…> Хотелось бы мне, однако, разузнать: воскреснет ли человек в теле, и в каком теле, в том же самом или в обновленном? Без тела? …В другом теле? Значит родится новый человек, а не восстановится тот, прежний?»[639]. Ему возражает христианин Октавий: «Найдется ли такой глупец и тупица, который осмелился бы возразить, что Бог, смогший создать первоначально человека, не сможет и заново переделать его? <…> По твоему и для Бога погибает то, что перестали видеть наши близорукие глаза? Всякое тело – иссыхает ли оно, становясь прахом, растворяется ли, делаясь влагой, превращается ли в горсть пепла или в тонкую струю дыма – исчезает для нас, но сохраняется для Бога, хранящего элементы. Мы не боимся, как вы думаете, никакого ущерба при любом способе погребения, но придерживаемся старого и лучшего обычая предавать тело земле»[640].

Важны и прямые свидетельства Библии о воскресении мертвых. В Ветхом Завете описано воскрешение пророком Илией сына сарептской вдовы, воскрешение пророком Елисеем сына Сонамитянки, воскрешение умершего человека, положенного рядом с телом Елисея в его гробнице. В Евангелиях – воскрешение Христом сына вдовы наинской, воскрешение дочери Иаира и Лазаря Четверодневного. Везде речь идет о воскресении того же тела, которое было у живого человека[641]. Согласно Деяниям апостолов, Павел в Троаде воскрешает юношу Евтиха, а Петр – Тавифу, жившую в Иоппии[642]. И главное – сам Господь Иисус Христос воскресает, будучи погребенным в пещере, согласно иудейскому обычаю.