Реликт

— Привет, Влад. — Она здоровается со мной так же, как со всеми, по соображениям конспирации, но глаза смотрят на меня так тепло, как ни на кого больше.

Мы готовимся к уроку, звенит звонок. Ну-ка, мисс Свенсон, явись пред мои ясные очи, я собираюсь покорить тебя уже к концу этой недели…

Открылась дверь, но вместо вожделенной огненно-рыжей большегрудой девицы появился директор Джексон, а за ним вошел еще какой-то тип в строгом костюме, и я сразу же заметил у него колоратку[2].

Мы хором поприветствовали директора, он ответил и сообщил:

— Мисс Свенсон на больничном, потому мы внесли небольшие изменения в расписание. Заодно сообщаю, что в качестве эксперимента в нашей школе среди прочих предметов теперь есть краткий курс «Теории разумного замысла». Его будет читать мистер Стаббс.

— Приветствую! — улыбнулся Стаббс.

«Теория разумного замысла»? Блджад, люди, вы серьезно⁈

— Что за разумный замысел? Разумный замысел чего именно? — шепотом удивилась Энни.

И тут я почувствовал, что к моей досаде примешивается знакомое ощущение, одновременно приятное и зловещее.

Кажется, третья банка была лишней!

[1] Район частных домов в США.

[2] Колоратка — особый белый воротничок у католического священника.

Две обезьянки и бабушка

Мистер Стаббс начал свою проповедь, замаскированную по псевдонаучную теорию, с так называемой «тонкой настройки вселенной», которая, по его мнению, есть свидетельство разумного замысла, по которому эта самая вселенная сотворена.

Но, как оказалось, таким поворотом недоволен не один я.

Основной довод Стаббса я уловил быстро: множество параметров вселенной, таких, как «сильное взаимодействие», «слабое взаимодействие», соотношение массы протона и электрона, гравитационная константа, характеристики элементарных частиц и прочее, «настроены» очень точно и тонко. Например, если бы соотношение массы протона и электрона было чуть больше или чуть меньше, было бы невозможно образование молекул. Изменение массы протона или нейтрона всего на одну десятую процента привело бы к нестабильности водорода — самого распространенного элемента вселенной, а если бы «сильное ядерное взаимодействие» было чуть слабее, чем есть — весь мир состоял бы только из водорода.

— Видите ли, — подытожил эту часть урока Стаббс, — во вселенной тонко настроены очень многие параметры. Вероятность того, что все они именно такие, какие есть, по чистой случайности, крайне невелика. Представьте себе карандаш, стоящий на острие грифеля несколько лет.

И тут с задней парты раздался голос Стива Докинга.

— Мистер Стаббс, а вам не кажется, что в двадцать первом веке религии уже поздно косить под науку?

Стива ненавидят все учителя: он «ботаник» с характером крапивы. Его хлебом не корми, а дай поиздеваться над учителями, и в школе не найдется препода, которого Стив хоть раз не подколол или не поправил. Ну, сейчас он этому Стаббсу задаст жару.

— А религия и не пытается косить под науку… как тебя зовут?

— Стив, сэр.

— Очень приятно, Стив. Видишь ли, религия как таковая сама пользуется достижениями науки. Вне этой школы я священник, но здесь не буду проповедовать ни одну религию, теория разумного замысла — это нечто иное. Попытка понять суть вещей. Попытка докопаться до причин. Да, тут и спорить нечего, что теория родилась из попытки найти Бога — но в науке полно теорий, ничуть не менее фантастических.

— Сэр, а вы слыхали про скальпель Оккама? Что можно объяснить при помощи науки — то не требует приплетать сюда бога.

Мистер Стаббс улыбнулся:

— Тонкий нюанс, Стив: теория разумного замысла не пытается объяснять то, что объяснила наука. Наука говорит о «Большом взрыве»? И отлично, кто спорит? Теория разумного замысла пытается найти ответы на те вопросы, которыми наука не задается… или объяснить то, что наука пока объяснить не может. Наука ответила, как была создана вселенная, но не может ответить, почему она такая. Почему все параметры так хорошо подобраны? Ведь достаточно изменить всего лишь что-то одно — и жизнь была бы невозможна.

Но Стив уже вошел в раж.

— Во-первых, сэр, вы есть никто иной, как углеродный шовинист. Вы слишком ленивы, чтобы попытаться представить себе иную форму жизни, кроме той, какую вы видите вокруг себя…

— О, у меня не настолько мощное воображение, — коварно усмехнулся учитель, — поэтому я воспользовался достижениями науки. Я ознакомлен с теоретическими обоснованиями жизни с иной биохимией, например, на фторе вместо углерода…

— Ну вот, — торжествующе воскликнул Стив.

— … Только, Стив, ты упустил один момент. Как я говорил ранее, при изменении константы «сильного взаимодействия» вселенная состояла бы только из водорода, что сделало бы невозможным никакую научно обоснованную альтернативную жизнь, если только ученые уже не обосновали возможность жизни из чистого водорода.

Но сломить Стива Докинга оказалось не так-то просто.