Реликт

— Меня интересует акцент, а не правдивость. Описание может быть совершенно точным, но если придать ему неверный акцент, оно произведёт ложное впечатление. Позвольте напомнить вам, что в Нью-Йорке много испанцев.

— Да, но каким образом это может оскорбить…

— Пойдём дальше. Этот раздел о Гилборге надо убрать.

Она провела черту ещё по одной странице.

— Но почему…

Рикмен откинулась на спинку кресла.

— Мистер Смитбек, экспедиция Гилборга была вопиюще неудачной. Она искала несуществующий остров. Один из членов экспедиции, как вы старательно подчёркиваете, изнасиловал туземку. Мы сознательно избегали упоминания о Гилборге на выставке. Неужели так уж необходимо документировать неудачи музея?

— Но ведь его коллекции превосходны! — слабо запротестовал журналист.

— Мистер Смитбек, я не уверена, что вы поняли суть этого задания. — Наступила долгая пауза. Постукивание возобновилось. — Неужели вы полагаете, что музей нанял вас и платит вам, чтобы вы документировали неудачи и контроверзы?

— Но ведь неудачи, как и сомнительные случаи, неотделимы от науки. Кто станет читать книгу, в которой…

— Многие корпорации спонсируют музей, и этим корпорациям вполне может не понравиться кое-что в вашей рукописи, — перебила миссис Рикмен. — И здесь упомянуты весьма темпераментные этнические группы, у которых могут найтись сильные возражения.

— Но ведь речь идёт о делах многовековой давности…

— Мистер Смитбек!

Миссис Рикмен лишь немного повысила голос, но эффект был достигнут. Воцарилось молчание.

— Мистер Смитбек, должна сказать вам с полной откровенностью… — Она не договорила, быстро поднялась, обогнула стол и встала прямо позади журналиста. — Должна сказать, — продолжила миссис Рикмен, — что вы слишком долго не можете встать на нашу точку зрения. Вы пишете книгу не для коммерческого издателя. Говоря прямо, нам нужно благоприятное освещение, какое вы придали Бостонскому аквариуму в своей предыдущей книге. — Она обошла кресло, на котором сидел Смитбек, и с чопорным видом присела на край стола. — У нас есть к вам определённые требования, и мы вправе их предъявлять. Это… — Она начала загибать костлявые пальцы. — Первое: никаких контроверз. Второе: ничего такого, что может оскорбить этнические группы. Третье: ничего такого, что может повредить репутации музея. Разве они столь уж непомерные? На последней фразе дама понизила голос, подалась вперёд и стиснула своей сухой рукой руку Смитбека.

— Я… нет, — выдавил Смитбек с почти неодолимым желанием вырвать руку.

— Отлично, значит, договорились. Миссис Рикмен придвинула к журналисту рукопись.

— Теперь необходимо обсудить ещё один небольшой вопрос. — Говорила она очень чётко. — В рукописи вы несколько раз цитируете интересные комментарии людей, «близких к выставке», но не называете источников. В этом нет ничего особенного, понимаете, но мне хотелось бы иметь их список — для моих файлов и только.

Она выжидающе улыбнулась.

Смитбеку это не понравилось.

— Видите ли, — сдержанно ответил он, — я бы хотел вам помочь, но не позволяет журналистская этика. — И пожал плечами.

Улыбка миссис Рикмен мгновенно увяла, она открыла рот, собираясь заговорить. Но тут, к облегчению Смитбека, зазвонил телефон. Журналист поднялся, взял рукопись и направился к выходу. Когда закрывал дверь, до него донёсся вздох, похожий на стон.

— Как, ещё одно?

Дверь закрылась.

14

Д’Агоста никак не мог освоиться в зале человекообразных обезьян, среди чучел усмехающихся шимпанзе, висящих на искусственных деревьях, с их волосатыми шкурами и большими человеческими руками, на которых были настоящие ногти. Лейтенант недоумевал, почему учёные так долго не могли установить, что человек произошёл от обезьяны. Это должно было быть ясно с первого взгляда на шимпанзе. Д’Агоста где-то слышал, что они совсем как люди: легко возбудимые, вечно дерутся, даже убивают и поедают друг друга. Чёрт возьми, думал он, можно ведь, наверное, как-то пройти по музею, минуя этот зал.

— Сюда, — сказал охранник, — вниз по лестнице. Это просто жуть, лейтенант. Я пришёл в…

— Об этом потом, — сказал д’Агоста. Побывав на вскрытии трупа мальчика, он был готов ко всему. — Говоришь, на убитом форма охранника? Знаком он тебе?

— Не знаю, сэр. Трудно разобрать.

Охранник указал вниз. Лестница оканчивалась у выхода во дворик. Тело лежало у её подножия, в темноте. Всё было залито и забрызгано чёрным — пол, стены, лампочка наверху. Д’Агоста знал, что это за чернота.

— Ты, — приказал он одному из шедших за ним полицейских, — позаботься об освещении. Место преступления нужно в срочном порядке тщательно обыскать. Криминалисты выехали? Человек этот явно мёртв, поэтому санитаров со «скорой помощи» пока не пускайте. Они здесь всё затопчут.

Д’Агоста снова посмотрел вниз.

— Чёрт возьми, — сказал он, — чьи там следы? Похоже, какой-то болван прошёл прямо по луже крови. Или убийца решил оставить нам хорошие улики.

Все промолчали.

— Твои следы? — обратился лейтенант к охраннику. — Как тебя зовут?