Реликт Межклановых войн

— Не внутрь и не наружу, — понятливо отозвался я. — Тут лепестки, они должны в стороны уходить или там складываться, толком не понятно. Видел я подобное в некоторых старых шкатулках, внутри которых не хлам какой-то находился, а нечто важное. Вон, те же Келатор подобное используют.

— И что это нам говорит?

Тоже мне, профессор перед нерадивым студентом! Вот лезет на ум именно эта аналогия, и никак не могу от неё отвязаться. Зато, наряду с раздражением, это заставляет мозг работать ещё более эффективно. Тут главное не пережать, не дать раздражению перейти «красную черту», за которой если что и последует, так взрыв негодования. Седрик это знает, равно как и то, что это осознаём мы с Висельником, равно как и пока не присутствующий рядом Ханна. Насчёт Карла фон Майтенфеля сложнее, ибо герр «не одобряю» весьма специфическая персона, с ехидством и основанном на нём юморе не сильно пересекающийся. И об этом опять же все присутствующие и не только знают.

Однако ближе к делу. Какая подсказка может следовать из формы двери и особенностей её открытия с закрытием? Для начала, подобного не используют практически нигде, разве что в шкатулках тех же Келатор. Хм, в быту действительно не используют нигде, но в особых случаях всё же применяют. А почему применяют? Двери в домах сородичей этого клана Элланзардо вполне себе обычные, включая те, которые обычным людям видеть никогда не получится. Тогда почему они делают шкатулки и прочие малые хранилища для артефактов в таком вот стиле? Не всегда, но довольно часто, к слову сказать. Любопытно! Однозначного ответа тут быть не может, зато гипотезы — это другое дело.

— Привычка, да? Видели раньше, слухи дошли. Принято было в давние времена. А потом осталось лишь в части… в шкатулках тех же самых. Так?

— Хорошая гипотеза, студент. Теперь приведите доказательства.

— Ну ты и ехидна, Седрик!

— Положение обязывает, — на удивление серьёзно отозвался гаар-гул на мои слова. — Если вас, молодняк, не мотивировать, вы и облениться можете. Сперва незаметно, потом более очевидно. Нехорошо получится, я всякое видел.

— Мы точно не обленимся. Не после того, что уже успели повидать и усвоить.

А это уже Ханна «незаметно» подкрался. Мда, с незаметностью у него пока плохо и долго хорошо не будет. Всё ж массивность гаар-гулов, она такая, её превозмочь сложно, требуются очень длительные тренировки, долгими годами измеряющиеся. Ну или левитировать себя, тогда звука точно не будет, зато появится ощущение колыхаемых энергетических потоков. Это телекинез чего-то лёгкого засечь крайне сложно, а массивного тела заметно за центнер в самом лучшем случае — шалишь.

— Вы… да, наверное, — кивнул гаар-гул с запутанным и сложным прошлым. Насчёт доказательств — это я погорячился, извини, Стилет. Доказательств нет и может не будет и потом. Остаются гипотезы. «Лепестки» вместо обычной двери — такое если кто и видел, то самые древние из ныне живущих Фаугле и Рэйбендраум. Ну может Луравис, но они… с ними особенно сложно. Знаешь же про слухи их связи с Архонтом.

— Всё шушукаются, но доказательств нет, — нахмурился Висельник. И допросить кого надо не получится, особенно с пристрастием. Луравис — это не Трайденти… не нынешние Трайденти. Любят и умеют по настоящему придавить, а то и раздавить любопытных.

Невольно ухмыляюсь удачному словесному обороту. Игры с гравитацией и Луравис воистину неразделимы. Только речь сейчас не о них, они тут так, сбоку прислонились и не более.

— Где такие двери, там эхо из глубины веков. То, смысл которого уже толком и не разобрать, — продолжал витийствовать Седрик, порой любящий переходить от издёвок к серьёзному тону. — Берём «эхо» за основание, добавляем к нему то, что лучшие наши прощупывающие плетения не в силах найти ничего, кроме очень маленького пространства. Затем делаем ещё один шаг вперёд в наших предположениях и получаем… Что мы получаем?

— Если быть совсем смелыми — пространственный разрыв, «карман», а может и вовсе портал в другое место, куда иначе не попасть, — осторожно, словно пробуя каждое слово на вкус, произнёс Ханна. — Мы же знаем, что раньше подобное было. Как и про множественность миров знаем, просто не можем теперь подтвердить вне теории и старых, очень старых упоминаний, в которых один обрывки, перенесённые тоже из клочков старого знания.

— Прямо как знания про Атлантиду. Лемурию и Гиперборею, — оскалился Висельник, злобясь не на поднятую тему, а на сам факт ускользнувшего. — Да, всё было, а куда делось… Разрушено, ушло на дно моря, может и вовсе перенеслось из нашего мира не пойми куда.

— Останавливаемся! — и жестом слово подкрепить. — Заговорили про возможные порталы или иной метод работы с пространством, что Рэйбендраум только в мечтах доступен, вот от этого и оттолкнёмся. Седрик. это то самое, на что ты наши рассуждения выводишь, так?

— Истину глаголешь, юный сородич.

— Вероятность?