Реликтовая популяция. Книга 1

Века эволюции и борьбы за выживание в изменяющемся мире преобразили не только некоторые морфологические черты торнов, заложенные древними создателями, но и внутреннее их строение, коснувшись многих деталей, однако в целом их облик остался прежним – человекообразным.

Так, отличие и определённость контура человеческого лица с необходимыми функциональными его составляющими практически не претерпели больших изменений и были хорошо узнаваемы: рот, правильный нос, глаза чуть навыкате с зеленоватой радужной оболочкой, разлёт бровей, аккуратные ушные раковины. Впрочем, глубокие складки от крыльев носа вниз к уголкам губ и к подбородку делали их лица угрюмыми и неприветливыми. Пожалуй, лишь несоразмерно высокий выпуклый – полусферой – лоб без единой морщинки никого не вводил в заблуждение, чтобы отождествлять торна с человеком.

Конечности – руки, ноги – с пятью суставчатыми пальцами могли сгибаться у торнов под любым углом в любую сторону, хотя торны предпочитали ходить коленями вперед, а локти держать позади – как это делают люди. Торну ничего не стоило повернуть голову на полный оборот, не поворачивая плеч, у них не было проблем выполнить какую-либо работу за спиной: голова назад, локти вперёд – и всё готово к работе. Они могли ходить боком или пятками назад, используя такую возможность для дальнего прыжка с места.

Торны считали для себя обязательным делом, не требующим доказательств и объяснений, одеваться как люди и походить на людей. Для прикрытия лба и для кое-каких целей они носили объёмистую чалму, обязательно обувались в высокие сапоги, хотя могли безбоязненно и без ущерба для себя ходить босиком.

Однако все их потуги быть как люди разбивались о любовь к причудливой одежде: яркой, мешковатой и с излишествами в отделке. Здесь им не было равных среди разумных.

И спасённый командой Свима торн представлял собой типичный образчик. Голову его украшала плотно сидящая высокая и многоцветная чалма, сверкающая блестящей крошкой. На большое тело в живописном беспорядке надеты одна на другую разноцветные рубахи – не менее десятка. На рубахи натянут тонкой полоской меленрай, невесть каким способом расчлененный до такой малости. Широкие, с аппликациями – картинки из жизни людей и выродков – спереди и сзади, штаны сшиты из тяжелого, тиснёного серебристыми листьями материала. Через левое плечо переброшено одеяло, вытканное флуоресцирующими полосками. На ногах его красовались сапоги с подвесным универсальным движителем на каждом из них, позволяющие их обладателю ходить по воде, приподниматься вверх и в четверти бермета парить над поверхностью земли или воды.

Давно, возможно, с самого их создания, торны подразделялись на два принципиально разных класса.

Первые, к которым относился Сестерций, составлял класс настоящих или регламентированных торнов. Они жили как все разумные, кроме, естественно, людей, кланами с самостоятельными внутри клановыми законами, самостоятельным управлением, методами добывания пищи, мало чем отличающейся от человеческой, хотя и использовали энергию солнца, и специфическими способами размножения. Они по своей сути представляли третье направление разумных на земном шаре наравне с людьми и путрами.

Представители другого класса торнов относились к так называемым вьючным или рабочим. Они использовались разумными, в большей части людьми, для тяжелых работ, и чаще всего для переноски грузов, потому-то и назывались в основном вьючными. Вьючные торны воспроизводились в инкубаторах, которыми обладали всего несколько городов на земном шаре, оттого являлись обменным товаром. Кланов или гуртов торны этого класса не образовывали и практически не имели общественных организаций или классовых общений между собой. Их относили к квазиразумным – их разумность соответствовала поведению какой-либо древней умной машине, только биологического происхождения, что не требует себе определённого места под солнцем и довольствуется малым. Такой торн повиновался хозяину, коим чаще всего выступал кугурум города, прекрасно запоминал его распоряжения, имел свободу выбора метода исполнения приказов, был безотказен в делах и незлобив. Едой, неприхотливой и необильной, их обеспечивал владелец.

– Откуда ты, Сестерций, – спросил торна Свим, готовясь к трудному разговору.

– Я мог бы не отвечать незнакомцам, случайно встретившимся среди Диких Земель, – напыщенно проговорил торн и оглядел Свима и его спутников с ног до головы, словно царственная персона с высоты своего государева седалища обратила внимание на нечто, удивительно мелкое и незначащее. – Однако, учитывая случившееся здесь некоторое время тому назад дело, всё-таки скажу! Я торн, по имени Сестерций. Вы его уже знаете. Выведен за двадцать лет до нашей сегодняшней встречи и представляю тридцать шестой клон великого Огария!