Реликвия Времени

А затем Чикаго, гостиница «Уайтхолл», восхитительный экстаз дней и ночей. Господи, какими же ненасытными они были! Уже тогда Катерина пожалела об этом. Она поступила неправильно, отдаваясь Ллойду так часто, с такой доступностью, однако ее страсть была гораздо сильнее. Это было ошибкой. То, что подумал о ней Ллойд, когда наслаждение закончилось, можно было почувствовать в том, как он с ней попрощался. И с тех самых пор, как Катерина узнала об обстоятельствах гибели Ллойда, она не могла отделаться от мысли о том, что именно она стала причиной его раскаяния.

И вот теперь Нил Адмирари! Нил, профессиональный католик, как думала о нем Катерина. Именно так он зарабатывал свой хлеб, точнее, сыр: он был церковной мышью, и не такой уж бедной. Несомненно, ему не приходилось жаловаться на свою жизнь. О, Катерина винила во всем себя. Его можно было простить, если он видел в ней агрессора. Однако ей было так стыдно своего поведения с Джейсоном, что лечь в постель с более молодым мужчиной показалось… Катерина остановилась. Чем-то вроде отпущения грехов?

— Катерина?

Обернувшись, она увидела Нила.

— Ну что, исповедался?

Вскинув руки, он закатил глаза:

— Как ты узнала?

— Потому что ты весь сияешь.

— Ты вспомнила про мои часы?

Когда они лежали в постели в темноте, Нил нажал на кнопку наручных часов, освещая циферблат. Увидев реакцию Катерины, он обрадовался, как ребенок. «Это настоящий „Ролекс“».

Нил стал серьезным:

— Если хочешь, брат Леоне все еще в часовне.

Он это серьезно?

— Ты вдавался в подробности?

— Дорогая, достаточно самых туманных намеков. Исповедники редко проявляют любопытство.

— Тебе лучше знать.

— Дорогая, не откладывай. «В сию ночь душу твою возьмут у тебя».[79]

— Одну только душу?

Благочестиво сложив руки, Нил закрыл глаза. И тотчас же открыл.

— Что здесь происходит?

— Помимо наплыва докучливых кающихся грешников?

— Очень хорошо. Аллитерация — душа языка. Если не сказать — тело. Нет, я имею в виду, кто здесь?

— Ну, например, Игнатий Ханнан. Ты с ним знаком?

— Он здесь? Значит, это на одном из его самолетов Трэгер летал в Мехико. А сам Трэгер не объявлялся?

— Лучше спроси у Клары. Двое других приехали вместе с Ханнаном.

— Ты видела толпу за воротами?

— Нил, я понятия не имею, что здесь происходит. И, сказать по правде, мне на это наплевать.

— Ну же, ну же. На самом деле ты так не думаешь.

— Джейсон Фелпс выставил меня из своего дома посреди ночи.

Адмирари нахмурился:

— Он мне говорил.

— Ублюдок! Мне хотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым. Орал на меня, как ветхозаветный пророк, с искаженным лицом, брызжа слюной. Но я покорно поднялась к себе в комнату, собрала кое-какие вещи и ушла.

— И приехала сюда?

— Слава богу, здесь есть Клара.

— Да уж, да уж.

— Одна моя половина по-прежнему хочет отправиться к этому старому козлу и совершить какое-нибудь насилие.

— Прислушайся к другой половине. Открой клапан, выпусти пар.

— Ты предлагаешь как ни в чем не бывало двигаться дальше?

— Других вариантов нет.

— Ты сам собираешься поступить именно так?

Нил смерил ее взглядом:

— Катерина, ты же знаешь, что у меня есть жена.

— О, перестань. Я просто пошутила.

— У тебя это хорошо получается.

— Я расскажу это твоему исповеднику.

Они вышли на улицу и направились к часовне, однако Катерина позаботилась о том, чтобы обойти ее стороной. Несмотря на внешнюю браваду, она не столько злилась на Нила, сколько была поражена тем, что он преклонил колени и исповедался в их грехе. И получил прощение. Когда-то Катерина верила в это. «Кому простятся грехи, тому простятся».[80] Только представить себе, как она войдет в часовню, подойдет к священнику и все ему расскажет, признается во всех своих прошлых грехах. Самыми туманными намеками, как посоветовал Нил, но признается в них Господу Богу. Неудержимой волной нахлынули все те чувства, которые Катерина испытала в Индианаполисе на похоронах Ллойда, увидев Джудит и остальных, чистых, как золото. Как она могла решить, что Джейсон Фелпс сможет излечить ее от желания снова стать той невинной девочкой, какой она была давным-давно?

Они дошли до тропинки, ведущей к дому Джейсона Фелпса, и вдруг им навстречу появился Мигель Арройо.

— Где дон Ибанес? — сразу перешел он к делу.

— В доме.

— Я должен с ним встретиться. — Однако прежде чем поспешить дальше, Арройо спросил: — Трэгер здесь?

— На мой взгляд, это самое маловероятное место, где его можно встретить, — сказал Нил.

Арройо побежал дальше. Они сели на лужайке и закурили.

— Приезжает моя жена.

— Издалека?

— Она будет здесь завтра утром.

— Значит, у нас есть время.

— Прекрати.

Катерина накрыла ладонью его руку:

— Девушке уже нельзя пошутить?

— Подурачиться?

— А теперь уже ты прекрати. Я рада, что твоя жена приезжает. Тебя нельзя отпускать гулять одного.

— До тех пор, пока я могу гулять один.

— Ты невыносим. Подумать только, ты только что из исповедальни! — Катерина направилась к тропинке. — Мне нужно сходить туда и забрать свои вещи.

Она остановилась, словно приглашая Нила пойти вместе с ней.

— Будь осторожна.

— Скорее он должен бояться меня, чем я его.

X «De nada»