Рельсовая война. Спецназ 43-го года

Журавлёв сумел выделить для засады лишь четырнадцать бойцов во главе с особистом Авдеевым и старшим сержантом Мальцевым. В группе находился также снайпер Василь Грицевич, несколько опытных пограничников и местные парни, принятые в отряд осенью и зимой.

Имелись два ручных пулемёта, но к автоматам «ППШ» патронов не оставалось. Почти не было гранат, необходимых в бою из засады. Их заменяли несколько самодельных бомб, изготовленных опытным сапёром Андреем Постником, не слишком надёжных и требующих большой осторожности.

Как бы то ни было, а ранним мартовским утром группа заняла заранее присмотренное место на обочине дороги. Лес был окутан туманом. Ночной мороз быстро слабел, а вскоре пробило пелену тумана яркое тёплое солнце.

По обочинам стекали вдоль дороги талые ручьи, снег сделался вязким, напитанным влагой. Брюки и телогрейки намокли. Сырость заставляла людей шевелиться, подкладывать под себя хвою. Хорошей маскировки не получалось. Сержант Мальцев шёл вдоль цепочки бойцов и предупреждал:

– Головы не высовывать. Павел, а ну ложись.

Семнадцатилетний боец Паша Шестаков, топтавшийся возле сосны, снова опустился в снег.

– Скоро эти гады появятся? Насквозь промок.

– Затвор проверь. Только не щёлкай.

Старший лейтенант Авдеев в очередной раз протёр бинокль, высматривая окрестности, и вдруг услышал посторонний звук. А через несколько минут разглядел двоих всадников.

– Отделение, к бою, – раздалась негромкая команда.

Бывший кавалерист Красной Армии, а теперь начальник волостной полиции Савва Гуженко тоже разглядел засаду. Вместе со своим помощником они застыли в ста шагах от лежавших вдоль дороги «лесных призраков». Савва сразу угадал, что это люди из диверсионного отряда капитана Журавлёва, который безуспешно пытались уничтожить всю зиму.

Виднелись маскхалаты, блеснула звездочка на красноармейской шапке, а в сторону всадников уже разворачивался ручной пулемёт. Сто шагов в редком сосновом лесу – не расстояние для опытного пулемётчика из отряда НКВД. Свалит вместе с лошадьми одной точной очередью.

Гуженко понял, что немецкий лейтенант, начальник гарнизона, приказавший ему лично возглавить разведку, загнал Савву в тупик. Одно резкое движение, и в их сторону обрушатся пулемётные и автоматные очереди. Гуженко не знал, что автоматов у бойцов отряда нет, а половина засады – новички.

В любом случае они ждут обоз и стрелять раньше времени не станут.

– Двигай потихонечку дальше, – шепнул он помощнику. – И не дёргайся.

Молодой полицай кивнул, а Савва, тронув поводья, лихорадочно размышлял, что делать дальше. Рвануть прочь на полном скаку и дать сигнал тревоги? Не получится. Своих людей и немцев они предупредят, но живыми уйти не сумеют.

Если лейтенант, начальник гарнизона уцелеет, он не простит Савве трусости. Впрочем, Гуженко трусом никогда не был. А немецкий лейтенант с его Железным крестом, присланный в Вязники после ранения, не рисковал соваться в мрачный русский лес, а «полудиких азиатов» презирал. Прежний комендант, хоть и не имел Железного креста, был решительнее и умнее, но погиб в бою с партизанами.

Придётся рисковать, чтобы спасти обоз и этого сраного лейтенанта. Савва взвёл курок ракетницы. Автомат «МП-40», подаренный ему за верную службу, был снят с предохранителя. Но обстановка вдруг изменилась.

Полицай Григорий Бусыгин, сидевший на передних санях с пулемётом Дегтярёва, тоже увидел засаду. Возможно, неосторожно высунулся кто-то из молодых бойцов, но возница (тоже из полицаев) отчаянно закричал:

– Партизаны!

И стал разворачивать сани. Пуля снайпера Грицевича угодила ему в грудь. Тяжело раненный полицай рванул поводья. От толчка вывалился на дорогу, а лошадь понесла сани и застряла в промоине.

Молчавший до этого лес мгновенно ожил. Выпустил ракету и, соскочив с коня, открыл огонь из автомата Савва Гуженко. Григорий Бусыгин спрятался за мешок с зерном. Пули разорвали мешковину, из дырок посыпалась пшеница. Пулемётчик взял на прицел Бусыгина, очередь перебила ногу.

Савва Гуженко, меткий стрелок, достал пулемётчика точной очередью. Вместе с помощником они посылали пули в спины бойцов. Помощника свалил Николай Мальцев. Напуганные лошади без седоков неслись по лесу, ударил из «дегтярёва» Григорий Бусыгин.

Сейчас он уже забыл, что переметнулся к красным. С перебитой ногой, лёжа на мешках с зерном, Бусыгин лихорадочно опустошал диск. С трудом зарядил новый. Боль от перебитой под коленом кости пронизывала тело, выжимая холодный пот. Он нажимал на спуск, проклиная всё на свете, и отдача приклада заглушала боль. Бусыгин достал очередью бойца, стрелявшего в него из винтовки, и закричал:

– Я вас всех здесь уложу…

В полицая стреляли сразу несколько человек, разорвали кожух на плече, но судьба пока берегла этого человека, пытавшегося выжить любой ценой.

Молодой немецкий офицер вырвался вперёд на вездеходе «Штёвер» и посылал длинные очереди из скорострельного «МГ-42» по вспышкам. Лейтенант хотел отличиться, показать свою решимость. Ведь он практически не успел повоевать и принял участие лишь в нескольких карательных операциях.