Рельсы… Рельсы

Весь снег был чёрен от угля. В нескольких метрах от решётки рельс и шпал лежал металлический скелет поезда. Тягач протаранил собой несколько деревьев и снёс телеграфный столб… труба его повисла на ветках голых крон, будка машиниста была смята, прожектор покачивался на проводах, большая часть дышел и поршней вылетели из пазух и торчали во все стороны, как сломанные рёбра. Один из вагонов был полностью перевёрнут и лежал на собственной крыше. Большинство других лежали неподалеку на боках и лишь несколько остались на колёсах. На половине вагонов виднелись следы пожара. Вокруг скелета сновали туда-сюда люди в военной форме. Слышалась ругань, удары топоров, скрежет пил, хоровое: «…и раз!», треск натянутых верёвок. Небольшая группка гражданских окружила участок железной дороги и, похоже, готовилась к демонтажу повреждённых деталей. Неподалёку от рабочих стояла тройка мужчин. Валерий моментально узнал в них коменданта, его заместителя и начальника путей. Волков направил свою лошадь к ним.

Худощавый мужчина с пышными усами и формой имперской железнодорожной компании отчитывался мужчине в зимнем мундире английского типа с выкроенными опознавательными знаками.

— Александр Николаевич, мы сможем восстановить сообщение к вечеру. А вот с восстановлением телеграфной линии придется обождать, в области не осталось мастеров. До следующей недели связи с Кулыбинской не будет.

— Хорошо. Дальше обходитесь только силами крестьян, своих солдат оставить не могу. Это не наша обязанность — тащить ваши поезда из сугробов, — мужчина перевёл взгляд на приближающегося комиссара, — а это ещё что за птица?

— Военный комиссар Волков Валерий Сергеевич, прислан военным комиссариатом РСФСР, я вам о нём докладывал, капитан, — отозвался молодой человек в мундире чуть похуже качеством, с криво подшитой красной звездой на фуражке.

— Ах да… комиссар. Всё никак не привыкну к этим новым словечкам.

— Рад… что сумел застать вас всех на месте, — Волков слез с коня и поравнялся с троицей, — спасибо, товарищ Лунёв, что отрекомендовали меня.

— Рад служить, — отозвался Лунёв без особого энтузиазма.

— А вы, я полагаю, товарищ Сычёв.

— Моё почтение, — усач немного поклонился.

— Позвольте тоже отрекомендоваться. Капитан Тереньтев, ныне комендант города Ухабинск и, соответственно, его станции. Защищаю эти земли от набегов всяческих негодяев, — комендант протянул руку для рукопожатия.

— Что-то вы в этом не особо преуспеваете, — жест капитана комиссар проигнорировал, однако честь отдал, — так что предлагаю приступить к делу.

— Поверьте, если бы ваше командование давало больше времени на достижение результата, вас бы тут не было.

— Но я здесь. Или вам это не по нраву?

— Почему же? Я даже предлагаю отметить это стаканчиком чая… или ещё чем покрепче. Вы, небось, околели в дороге.

— Обойдусь, привычный. Пройдёмте к месту схода.

— Ну-с, как пожелаете. А я всё же выпью за ваше здоровье. Лунёв, вели принести мне чарку.

— Слушаюсь, — Лунёв подозвал бойца и прошептал ему что-то на ухо.

Четвёрка зашагала к группе рабочих с ломами и кирками.

— Комендант, а почему на вас старая форма? Да и, как я погляжу, все ваши бойцы ходят в старом стиле. Вы о новом приказе не слышали?

— Это стоит спросить у вашего начальства — почему к нам не приходят поезда с обеспечением.

— Это и ваше начальство теперь тоже.

— Ну да, ну да. Нынче же мужик главный над всеми.

— Александр Николаевич, слушайте внимательно, ибо больше я повторять не буду. Относитесь с должным уважением к людям, десятки веков носивших ваше сословие на собственных плечах. Довольствуйтесь тем, что этот народ дал вам шанс на искупление.

— Поглядим…

— Докладывайте. Что дал осмотр места?

— Хм… прошу прощения. Рельсу подорвали чем-то, в приличном количестве.

— Чем-то? Вы не установили тип взрывчатки?

— Не имею должного образования. Я офицер от инфантерии. К тому же не вижу в таковом смысла.

— Надеюсь, вы сможете объяснить эту позицию?

— Пожалуйте-с. В ходе боевых действий у местного населения осели приличные запасы вооружения. Уверен, динамит в эти запасы входит. По крайней мере, крестьяне не гнушаются глушить им рыбу в ближайшей реке. Так что на подобную атаку мог сподобиться всякий «пролетарий».

— Я это запомню, — комиссар с трудом сдержал негодование, но длинный язык коменданта пока был полезен, — и всё же я не понимаю, почему вы не позвали саперов?

— Да что б они понимали… — Александр схватил у подбежавшего солдата гранёный стакан с подноса и залпом его опрокинул.

— Ясно. А это что? Шнур?

— Так точно. Тянется до зарослей рядом с дорогой. На снегу остались следы от запала и взрывателя.

— Шнур не военный, ручная работа, — Волков покрутил в пальцах пропитанный битумом остаток шнура, — стоит признать, сделан хитро. Основа из льняной ткани… пропитана чем-то. Ни запаха, ни цвета. Должно быть, калиевой селитрой. Снаружи смесь пороха, клея и битума. Подобными раньше зажигали люстры. Всё это можно найти в любой деревне или городке и скрутить подобный запал хоть в лесу, были бы руки из нужного места.

— О чём я и говорил, — самодовольно крякнул комендант.