Рембрандт должен умереть

– Вы на многое открыли мне глаза на том пленэре, – без злости отвечает Штарк. – В том числе на мое нежелание соревноваться. Я не вижу смысла в писькомерках. Каждому в конечном счете достанется то, что ему лучше подходит. Каждый возьмет свое.

– Что тобой движет? Зачем ты приехал? – Савину, кажется, действительно интересно. Иван для него – непонятная зверушка.

– Я… не люблю, когда мне врут.

Он не знает, что еще сказать, – остальной разговор на эту тему у него к Софье. И вообще напрасно он ввязывается в выяснение отношений в этом треугольнике, вдруг превратившемся в квадрат. Выручает вернувшийся Молинари.

– Ну что, завтра на первой полосе «Бостон Херальд» читаем про возвращение картин, послезавтра – про отстреленную башку человека, который их вернул. Я ужасно устал, поеду к маме. Машина ей завтра понадобится. Автобус тут оставим?

– Пусть Салли с ним разбирается, – говорит Штарк. – Завтра в девять?

– Да. Самый важный день в моей жизни. Думаете, проведу ночь без сна, стану грызть ногти? Ни фига подобного. Буду посапывать, как младенец.

Махнув им на прощание, Том забирает у Савина ключ от «Олдсмобиля» и неспешно катит в свою Маленькую Италию.

После вторжения Молинари ругаться никому больше не хочется.

– Поедем ко мне? – предлагает Иван Софье.

– Счастливо, голубки. Мы с Лори завтра не придем. Если я еще раз увижу эти четыре картины, меня стошнит. Теперь все закончилось, пора на покой. Попробуем Лигурийскую Ривьеру. У Лори талант к языкам, выучит итальянский за нас двоих.

Лори улыбается ему и обнимает его за талию.

– А кстати, почему вы не уехали раньше? – спрашивает Штарк. – Вдруг с картинами что-то пошло бы не так?

– Питер был уверен в своей работе, – отвечает Лори за Савина. – Зачем ему было бежать?

– Сейчас другое дело, – добавляет Савин. – Когда этот старый психопат застрелил Федяева, я совсем перестал ему доверять. Мало ли что он выкинет завтра? Мы уезжаем. И вам советую с ним не связываться. Если бы ему не пришлось смываться из Бостона, он бы не дал мне ничего закончить. За двадцать лет он так и не понял, что я делаю. Все долбил мне мозг про какие-то сроки…

– Я учту ваш совет, – говорит Штарк сухо. Он вообще-то согласен с Софьей насчет шулерства.

– Прощай, Савин, – устало произносит Софья. – Лори, дай поцелую тебя на прощание. Ведь наверняка не увидимся.

Лори отпускает Савина, чтобы расцеловаться со старой подругой.

– А вы приезжайте, мы напишем, когда устроимся, – говорит она. Щеки у Лори снова влажные от слез.

– Не обещаю, – бросает через плечо Савин, уводя ее прочь.

И вот наконец они вдвоем.

– Хочешь поесть? – спрашивает Иван.

– После этих мозгов на полу – скорее выпить.

– Расскажешь, как ты из Москвы попала в Гринвич?

– Очень просто. Когда ты пропал, я сразу купила билет. Прилетела, поехала сразу в ту гостиницу, где ты в прошлый раз поселился. Но тебя не было, и я решила навестить Лори. А тут как раз подоспели эти, в черном.

– Навестить Лори? Не Савина?

– Знаешь, я рада за него. Лори хорошая, смотрит ему в рот. Ну, немножко плакса. Но ему и нужно такую. Как ты сказал: каждый возьмет свое.

Держась за руки, они возвращаются в «Тадж». Но бар там уже закрыт.

– Кажется, сегодня у нас трезвый вечер, – говорит Штарк.

– Ну и здорово, – весело соглашается она, замечает такси и машет водителю.

В номере они сразу забираются в кровать. Под одеялом Иван прижимается к Софье сзади, гладит ей живот. Кожа у нее шелковистая, как у девочки.

– Зачем ты помогала Савину, если считаешь его шулером? – шепчет Штарк. – Рисковала… Даже денег почти не взяла. Ведь остальные были для него, верно?

– Для него и для Лори. В общем, у меня не было выбора – Салливан и так готов был его убить за то, что он медленно работал. Такой грех я бы на душу не взяла.

– Ты врала мне, – констатирует Штарк, стараясь, чтобы в его голосе не было упрека.

– Ни в чем важном не врала. А об остальном ты сам догадался. В автобусе ты все рассказал как было. Тебе бесполезно врать, Ванечка.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – помпезным тоном изрекает Иван. Софья прыскает в подушку.

* * *

На следующее утро вместо самого Салли их ждет в «Тадже» его записка с адресом. Адрес знаком Штарку и Софье: «прачечная» на Гарвард-стрит в Бруклайне. Видимо, Салливан решил не показывать картины там, где они хранились, думает Иван.

Лео Глик помнит их и встречает радушно:

– Заходите, заходите, я уж и чайник поставил. И мистер Салливан уже здесь.

Старый гангстер сидит в гостиной и пьет чай. Он угрюм, под глазами у него черные круги – ночь явно не была к нему добра.

– Я перевез картины сюда, – говорит он вместо приветствия. – Вернее, то, что от них осталось. Они в спальне на втором этаже. Я не пойду. Мне что-то нехорошо, голова трещит.