Ремесло Государя

Тем временем Керси, торопясь занять свое место во главе сотни отчаянных ратников, наемников, так называемых 'черных рубашек', бежал очертя голову и даже сшиб горожанина, по виду - помощника палача, с охапкой длинных отесанных колов, которые тот накладывал на подводу... Керси успел подумать смутно, что этот Когори Тумару своею хозяйственностью, основательностью даже в мелочах, напоминает ему его светлость маркиза Хоггроги Солнышко: битва битвой, а все что после нее, должно вершиться без задержек, ибо главное - поход, направление и сроки которого никто не отменял. С черными рубашками ему, конечно же, несказанно повезло. Дело в том, что сотник черных рубашек, дворянин, кстати говоря, Цаги Кроф, по прозвищу Крикун, вознамерился познакомиться поближе с девами-ратницами из охраны примкнувшего к ним посольства, с 'прелестными раковинками', как он их называл, имея в виду их кольчуги и панцири, и решил сделать это в первую же ночь, не откладывая на потом. Кого именно он собирался облагодетельствовать, не удалось определить, скорее всего - зная его пылкость в поступках и неразборчивость в средствах - первую же попавшуюся: 'Да какая разница, главное - чтобы не старуха, а старушек там нет, гы-ы!..' При его способах знакомства с дамами, даже и сомневаться не приходилось - как в успехе его ухаживаний, так и в том, что у случайной избранницы не будет времени и сил для возражений. Крикун дождался темноты, прокрался к подворью, где разместилось посольство и сиганул через ограду. Но, на его беду, охрану к посольству в ту ночь предусмотрительный и многоопытный Когори Тумару выставил не простую, а из личной гвардии своей, так что даже могучему Крикуну не удалось вырваться из железных лап сторожей: втроем набежали и в несколько ударов заломали богатыря! И в кутузку, само собой. Оказался бы Крикун пьяный - казнили бы еще до рассвета, предварительно доложив по команде о смертельном нарушении, но Крикун был прирожденный воин, артикул и походные обычаи свято блюл, так что временно он был пощажен, дальнейшую судьбу его решил определить сам Когори Тумару. Думай, ваша светлость, все взвесь, потом ведь не исправить будет... С одной стороны - явное нарушение, целый букет преступлений налицо, включая вторжение на земли чужого государства, сиречь на случайное подворье в случайном селении, но - предоставленное посольству; а с другой - что это за ратник, да тем более черная рубашка, если он лямку влачит понурым волом, без удали, без лихости, без предприимчивости? Такого добра за тяглом полно, за плугом, но воин - это дерзкая судьба! Не в ущерб присяге и артикулу, разумеется... Может, казнить, чтобы остальные меру чуяли? А может, просто по душам: дать пару раз в морду, наедине, чтобы не ронять ему воинской и дворянской чести, да выбранить как следует, пристыдить... Да и хватит бы с него? Вояка-то не из последних, жалко расставаться с таким... В то же время и сюсюкать да тетешкаться с ними совершенно некогда... Государь не на прогулку послал. Эх, почему даже в пустяках все самому приходиться решать и додумывать? Будто бы других каких забот не имеется, поважнее??? Этот мальчишка, сударь, понимаешь, Керси, явно в черные рубашки не пойдет, Крикуну в замену, не та порода, чистоплюй... Хоть монету подбрасывай!

Крикун глядел на ржавую решетку в крохотном оконце и прикидывал от безделья и скуки: выломать ее он, может быть, и выломал бы, но ужаться, чтобы оконный проем туловище пропустил - нет. Голова легко пройдет, а плечи - нет. Да и не солидно отказываться от собою же содеянного. Да и некуда бежать, разве что в разбойники, но это презренно. Крикуну было не занимать опыта в подвигах и в нарушениях, он понимал, что судьба его зависит от чужого настроения, то есть, еще до заката может вывернуться так, а может и этак... И старался думать о хорошем.

Ветхие крепостные ворота распахнулись легко и вдруг, ибо собраны были из тесаных досок, обитых тонких слоем листового железа - такое чуть ли не секира прорубит - не дающего ни прочности, ни вида, ибо самого железа почти и не осталось, ржа съела... Ни умелого дробящего заклятья, ни таранного удара такие ворота, конечно же, не удержали бы, но зато растворились стремительно, так, как и надобно было в тот день. Конные отряды Медвежонкова полка (другой, 'тургунный', оставался на месте, про запас, но в готовности) в две стремительные ленты вымахивали друг за другом из крепости и, не вступая в бой, начали окружать огромное ровное поле перед крепостными воротами. Настоящее войско, ведомое даже и не особо одаренным предводителем, конечно же, не позволило бы себе скопиться бестолковым стадом посреди открытого пространства, но ведь и разбойники не ожидали, что вместо худосочного гарнизона в три-четыре десятка пожилых калек и пьяниц (бабы с игрушечными ножиками не в счет), им предстоит сразиться с превосходящими силами, да не просто так - а с имперскими стражами!