Ремесло Когана

- Ну да. Сначала этот случай с телефоном. Я был готов убить того типа, если бы мне кто-нибудь разрешил, я бы сделал это даром. Потом я уехал... почувствовал себя плохо, пошел к врачу. Он дал мне это лекарство и спросил - не было ли у меня в последнее время стрессов. О, нет, конечно, нет, просто моя фамилия мелькала в газетах чаще, чем Рокфеллера. Раньше я был человеком, который мог пойти, наладить дело, и все шло хорошо, и вдруг я стал другим - ничего не делаю, только ломаю людям ноги, бросаю в них бомбы. И жена меня изводит. А так ничего, все спокойно. И вот я стал принимать лекарство и толстеть, а потом меня сцапали в Мэриленде.

- За что?

- Я охотился. Ты знаешь Топпера?

- Нет.

Митч допил пиво. Появился официант со стаканом.

- А ему ты пива не принес, я вижу, - заметил Митч.

- Нет, сэр, - ответил официант. - Я думал, нужна только одна порция для вас.

- Ты ошибся, - сказал Митч. - Ему тоже принеси.

- Я больше не хочу, - сказал Коган официанту. - Все в порядке.

- Ладно, - пожал плечами Митч. - Так вот, Топпер - хороший парень, живет на Лонг-Айленде. Любит рыбалку.

- Я однажды ездил на рыбалку, - кивнул Коган. - На какой-то яхте. Все сидят, пьют пиво. "Что такое? - спрашиваю. - Я сюда не для того приперся, чтобы пиво дуть." Ужасное зрелище.

- Ну вот, - продолжал Митч. - а он любит рыбалку. Правда, приходится рано вставать. А на гусей ты когда-нибудь охотился?

- Нет, - ответил Коган. - Я с утра до вечера вкалываю, потом иду домой и ложусь спать. Так что когда беру несколько выходных, то продолжаю в том же духе. Жена говорит, что я слишком много работаю. Это правда. Я начал сигаретный бизнес, наладил его, а потом смотрю - не идет дело. Ну, я нашел парня и передал ему часть моих владений. Дело пошло лучше. Но все равно я не могу рано ложиться, сижу допоздна. А жена ворчит. Да, надо мне менять работу.

- Топперу уже семьдесят, - сказал Митч. - Так что он вышел на покой. Он сказал: "Вся проблема с вами, ребята, в том, что вы всю жизнь делаете одно и то же. А что в результате? Стареете. Надо попробовать что-нибудь новое." Вот мы поехали в Мэриленд, там на берегу полно народу, хороший мотель, и мы собрались пострелять гусей. А вокруг пара сотен копов. А у нас ружья в багажнике. "Куда вы направляетесь? Что собираетесь делать? Откуда вы?" Мы молчим. Они начинают обшаривать машины, а мне так и хочется спросить - а ордер у вас есть? Топпер хватает меня за руку и качает головой. Я молчу.

- Ну вот, они открыли багажник и нашли ружья. Я только что купил одно, правда, подпись была дяди моей жены, но платил я. Я даже ни разу из него не стрелял. Ну, и меня арестовали. Думаешь, я им что-нибудь сказал? Нет. Они мне говорит: "Мистер Митчелл..." и т.д. Должно быть, читали мое дело. Смотрю, Топпера тоже арестовали, и его имя тоже знали. И вот я должен отправляться в тюрьму за паршивое ружье, из которого собирался стрелять гусей.

Митч прикончил "мартини" и махнул официанту.

- Ты что-то увлекаешься, а, Митч? - спросил Коган.

- Я не спал всю ночь, - ответил Митч. - Когда мне на следующий день лететь, я никогда не сплю. Зато потом высыпаюсь. Врач собирался снова прописать мне кортизон, так как после той истории в Мэриленде все началось по новой, но я сказал: нет. Мне надо избавиться от лишнего веса. А Топпер, по-моему, чувствует себя виноватым. Он маленький, старый, за тридцать лет его ни разу не арестовывали, так что эти два ружья он возьмет на себя. А я - я просто сделал старому человеку одолжение и подвез его домой.

- Ага, - сказал Коган, - а что, если они...

- А если они не поверят, я отсижу. Я и раньше сидел, подумаешь. Все, на что они способны - года три, не больше. Ох, как эти парни любят арестовывать! Даже имя мое узнали. Что ж, отсижу годик.

- Для жены это трудно, - заметил Коган. - Кэрол всегда боится, что мне придется отправиться в тюрьму. Обычно она не возникает, ну, разве что когда я долго отсутствую. Но бывает так, что ловят каких-нибудь парней, доставляют их в суд, и присяжные начинают спрашивать - а кого это вы искали? А они молчат.

- Так делали в Бруклине, - сказал Митч. - И никто ничего не сказал.

- Ну вот, - продолжал Коган, - и их отправляют в тюрьму. Там они и остаются, если продолжают молчать. И вот моя жена очень об этом беспокоилась. А я сказал ей: да не такая уж я шишка, никто обо мне не знает. Есть персоны гораздо важнее. Все равно, ей будет трудно.

- Да всем трудно, - фыркнул Митч. - В прошлый раз ей удалось забрать документы. А в этот раз - слушание было назначено, я встал в пять утра, а она уже была на ногах. Коп соврал, что привел меня к половине десятого - да было уже за десять, когда я явился, а присяжные, разумеется, поверили ему. Ну, мы стали одеваться, я за ней наблюдал - хоть она и пьет, но тело у неё потрясающее. И вот я стал думать: я опять сяду, а она опять начнет гулять. Но что я могу поделать? Она ведь не сядет со мной вместе. А она мне говорит: "Вот уже третий раз, Гарольд" - никогда не называет меня Митчем, хотя и знает, что мне не нравится мое имя.