Ремесло Небожителей

– Монеты – эт так, ерунда. Он мне дом свой отпишет и лавку, и все товары. Вона как!

– Ух ты! – Кветтина даже приподнялась. Трай и не заметил, когда она прилечь успела – букашку разглядывал. – Дом?! Это тот, кирпичный, двухэтажный?

– А то какой же? Двухэтажный, с мансардой. Восемь комнат! Просторные, светлые, окна – во! – Ламавин раскинул руками, чуть бутылку не перевернул.

– Почём знаешь, что восемь? – не поверил Ардис.

– Ходил поглядеть, я ж не простак какой!

– Здорово… – мечтательно протянула Кветтина, вновь растягиваясь на траве. – Хотела бы я пожить в таком доме.

– Так и поживёшь! – пообещал Ламавин.

Трай сделал вид, будто не услышал этих слов. А рыжий снова размахивал руками:

– И лавка моей будет! У господина Фальнара первейшая бакалейная торговля в волости, и она моя теперича, во! Поторгую годиков пять-шесть, накоплю монет и назад поменяюсь. Я уж если вцепился удаче в загривок, нипочём её не выпущу.

Ардис громко вздохнул. Потом быстро сел, потянулся за кружкой:

– Давай за удачу!

Ламавин разлил вино. В три кружки.

– А себе? – удивлённо уставился на него Ардис.

– Мне хватит. Завтра дирижабль летит, трезвым быть надобно.

– Да вам до Небесного Города день и ночь без малого пыхтеть! – возмутился Ардис. – Успеешь протрезветь.

– Так то до Небесья! А в самом дирижабле лететь каково? Так растрясёт, что света белого не увидишь. Не, я уж лучше опосля, когда вернусь.

– Как знаешь!

Ардис залпом выпил, потянулся было за курицей, но от той остались лишь обглоданные косточки. Махнул рукой раздосадованно, оторвал корку хлеба, закинул в рот, задвигал челюстями. Поинтересовался:

– Слушай, Мави, если лавка тебе отойдёт, с чего господин Фальнар жить будет?

– Он в Княжград решил податься, всё заново начать. Чего ж не начать, когда звонкая монета имеется?

Ардис хмыкнул:

– Для Княжграда много монет нужно. Чудак человек, чего ему тут-то недоставало?

– Ничего не чудак, – не согласилась с братом Кветтина. – Он в нашей глухомани сколько жизней прожил? Надоело, поди.

Она повернулась к Ламавину:

– Мави, а ты, когда назад поменяешься, в Княжград переедешь?

Рыжий наморщил лоб – размышлял. Отрицательно покачал головой.

– Не-е. Ард верно говорит – монет много надобно. Да не форинтов, а марок серебряных. Или ещё вернее – золотых. Я на ноги для начала твёрдо стану, а уж после, в какой-нибудь следующей жизни… У меня их много будет!

Он засмеялся. Зато Ардис нахмурился, быстро поднёс кружку к губам. Понял, что в ней пусто, сунул приятелю:

– Налей!

Ламавин взял бутыль, потряс.

– Да тут и не осталось ничего…

– Наливай!

Делить вино так, чтобы хватило всем поровну, будущий бакалейщик пока не умел, потому почти всё выбулькал Ардису. Кветтине попало чуть-чуть, а Траю и вовсе капля. Зато последняя. И едва выпили, рыжий протянул ему бутыль и пробку:

– На, загадывай желание.

Трай бережно пересадил божью коровку на голубенький, недавно распустившийся цветок цикория, потянулся за бутылкой. Но взять не успел – Кветтина перехватила:

– А можно я загадаю?

Уверенная, что никто возражать не станет, дунула в горлышко, пробормотала что-то беззвучно, загнала глубоко пробку – сильная! Воровато оглянувшись на приятелей, юркнула с бутылкой в заросли терновника.

– И чего ты загадала? – крикнул вдогонку Ламавин.

– Нельзя говорить, не сбудется!

– Тоже мне, секрет! Я и так знаю, чего тебе хочется, – похвастал брат. – Богатого жениха, чтоб самой не меняться. Все девки об этом мечтают.

– Ой-ёй-ёй, грамотей! – донеслось из кустов. – Может, я совсем про другое?

– Ну да, как же! – Ардис подмигнул товарищам.

Лицо Ламавина снова расплылось в улыбке – понятно, кого рыжий видел «богатым женихом».

– Сбудется, не сомневайся! – заверил.

Ардис с сожалением повертел в руках пустую кружку.

– Эх, где б мне такого богатея найти на мену?

– Найдёшь! – милостиво пообещал ему Ламавин. Затем посмотрел на Трая. – А ты долго щи хлебать собираешься у этих безудачников?

– А что? – насторожился Трай.

– А то! Ты ж красавчик и рисовальщик вдобавок. Да ты и в Небесье попасть сможешь!

Трай уставился на него:

– Сказанул! Именные грамоты лучшие живописцы рисуют. Куда мне до них…

– Во дурик! А живописцам этим что, меняться не надобно? У тебя рука набита, им и учиться наново не понадобится.

– Да, рыжий дело говорит, – поддержал Ардис. – Ты за такую мену мешок серебра отгребёшь.

– Бери выше – золота! – поправил Ламавин. – Двадцать золотых марок выторгуешь, а то и тридцать. Они там, в Небесье, все богатые, самим господам Небожителям прислуживают! Эт тебе не Княжград даже…

– А зачем? – перебил его Трай.

– Золото зачем? – не понял Ламавин.

– Меняться зачем? Мне молодым быть интересно.

У рыжего челюсть отвисла. Ардис хмыкнул, почесал в затылке, поинтересовался ехидно:

– И чего ты со своей молодостью делать собрался? Горшки размалёвывать?

– Хотя бы и горшки.

– А после? У тебя ж ни гроша за душой. Дома своего нету!

– Я заработаю. Научусь хорошо рисовать и заработаю.

– На какую-то халупёнку? Чтоб обменяться назад – как пить дать не заработаешь!

– Я и назад меняться не стану.