Реминисценция (СИ)

Я вышла из комнаты и спустилась вниз, в гостиную. Там в самом центре стоял открытый гроб, в котором лежала моя сестра. Рядом с ней сидела Ева и гладила мертвое холодное тело по руке, и печально смотрела на нее. Я не выдержала и упала в обморок, покатившись по лестнице.

Очнувшись, я увидела над собой Ташу и Кристину. Их опухшие от слез лица. Меня продолжало тошнить. Я не могла стерпеть эту боль. Они были одеты во все черное, на их головах красовались черные кружевные платки.

Они что-то говорили мне, предлагали воды. Но, сделав глоток, меня сразу же стошнило. Я была голодна, ну кусок в горло не лез. Тошнота не отступала.

Я все же встала на ноги и дошла до гроба, облокотившись на него. В глазах потемнело. Я только сейчас поняла, когда увидела это. Грудь Анжелины была разорвана. И хоть сейчас тело уже омыли, я видела, в чернеющей, тлеющей плоти пустоту в области сердца.

Мне было неимоверно сложно вымолвить из себя хоть слово. Но что я могла сказать? Весь день прошел туманом пред моими глазами. Сначала я тупо смотрела в одну точку около четырех часов. Еще пять провела возле гроба. А там наступила ночь. Я по-прежнему не могла есть. Голова кружилась, но мне было все равно. Так прошла еще одна ночь. Ее я провела возле своей сестры.

Утром пришли какие-то люди, и увезли гроб с телом на повозке в церковь. Элеонора сообщила, что могила готова, и нам нужно готовиться к ритуалу, но сначала похороны и поминальная служба.

На улице было пасмурно, но дождя не было. Мы стояли на кладбище и смотрели, как гроб кладут в эту сырую яму. Священник читал молитву.

Каждая из нас держала в руке две орхидеи. Любимые цветы Анжелины. С кладбища мы ушли первыми. Мы будем прощаться с ней в полночь. Таковы правила.

В доме был накрыт стол. Кто-то плакал, кто-то просто пришел, что бы напиться. Всего было около десятка человек, кто хорошо знал Анжелину при жизни, мы были благодарны им, за то, что они пришли и искренне оплакивали погибшую, остальные пришли же в честь уважения семьи Элеоноры и ее мужа Бориса.

Когда все ушли, мы попросили Бориса оставить нас наедине. К нам приходили из полиции и что-то расспрашивали, обещали найти убийцу и воздать ему по всей справедливости действующего судебника.

Боюсь, мы первые найдем убийцу и накажем его с такой жестокостью, что ожидающие его пытки ада покажутся детской забавой. Хоть никто об этом не говорил, но я знала, каждая из нас об этом думала и мечтала найти убийцу.

Ближе к полуночи мы вышли из дома и направились к кладбищу. Со дня на день возле могилы Анжелины должны были установить мемориальную статую ангела.

Добравшись до могилы, мы стали расставлять свечи по периметру насыпи земли. Затем, достав черные свечи, мы одну поставили в том месте, где должна быть голова, вторую, где сердце, третью и четвертую где должны быть руки, пятую, где женское начало и ее лоно, шестую и седьмую, где ноги.

Я аккуратно положила две скрещивающиеся орхидеи на могилу, затем мы аккуратно перетянули могилу побегами плюща, потом встали в круг, и, взявшись за руки, стали читать молитву.

Ритуал Погребения ведьмы должен был проходить до первых лучей рассвета, но прошло около тридцати минут, как я услышала крики. Я открыла глаза, и увидела множество факелов горящих невдалеке, люди с криками бежали сюда. В их руках были вилы, грабли, и прочая хозяйственная утварь.

 - Ведьмы! – кричал почти каждый в толпе. Во главе толпы я увидела священника с какой-то книжицей в руке. Может молитвенник, может Евангелие, может библия. Рядом с ним шел еще какой-то человек в балахоне из какой-то прекрасной ткани, которая развивалась на ветру словно тень. Капюшон полностью скрывал лицо, но висящий на шее большой Анкх возвестил нам о том, что за нами пришел Инквизитор.

Нас окружили, но боялись подойти. Повсюду каждый норовил ткнуть в нас граблями, вилами, мотыгой. Мы стояли молча, прижавшись спиной друг к другу.

 - Именем Инквизиции – громогласно заговорил священник. – Вы подвергаетесь заключению под стражу до вынесения приговора. Вы обвиняетесь в ведьмовстве, в убийстве своей сестры, и проведению дьявольского ритуала на ее могиле.

 - Что? Да как вы смеете? – воскликнула Элеонора.

 - А как вы объясните нам все это? – указал на могилу священник. – Как вы объясните это честным жителям этого города?

Я почувствовала, как тот человек в капюшоне ехидно улыбается.

Ева крепко держала Кристину за руку, что бы та не натворила глупостей, зная ее нрав, она могла спалить всех вокруг. Я не могла оценить ситуацию. Либо нам действительно нужно драться и бежать, либо можно попытаться восстановить наше доброе имя в суде. Кристине, понятное дело, был более приемлем первый вариант. Но каковы наши шансы в суде? И как долго нас будут держать в тюрьме или в темнице? Пока не приедет протопоп? Или пока под пытками одна из нас не испустит дух? А пытки будут, и они будут ужасными. Сможем ли мы выдержать их?