Рене по прозвищу Резвый

Рене проследил за ним взглядом, а потом с обезумевшими от ужаса глазами покрепче сжал рукоять сабли и бросился вперед, абсолютно не представляя себе, кого и как он сейчас будет ею рубить. Ему, однако, не пришлось долго искать себе противника. Прямо перед ним вдруг выскочил молоденький безусый офицер с такими же обезумевшими глазами, как у самого Рене, и набросился на будущего барона. Офицерик был вооружен шпагой и попытался сразу же атаковать. Рене, еще толком не приспособившись к своей короткой сабле, ушел в защиту, потом, почувствовав волнение и неуверенность противника, осмелел и начал наносить ответные удары, имеющие целью не столько даже офицерика, сколько его шпагу. Кроме того, он постарался прижать противника ближе к борту, где бы тот не мог развернуться. Такая тактика оказалась правильной, потому что длина шпаги в таких условиях только мешала, а ее легкость и вовсе привела к поражению, потому что после очередного удара сабли шпага переломилась, и большая ее часть улетела за борт. Офицер затравленно посмотрел на Рене, и тот невольно опустил саблю, не представляя себе, как можно вот так просто отправить на тот свет безоружного человека. Он даже оглянулся в поисках более подходящего противника, как вдруг офицерик, завизжав, выхватил нож и бросился на него. Рене машинально отскочил, поднимая саблю, и парнишка налетел на нее, практически нанизался, повиснув всем телом. Его удивленные голубые глаза оказались прямо напротив Рене, и он, не имея сил отвести от них взгляд, наблюдал, как они постепенно стекленели и из них уходила жизнь.

Когда офицер обмяк, Рене с усилием оттолкнул его от себя, высвобождая саблю. Он был настолько оглушен произошедшим, что пришел в какое-то странное состояние не-бытия. Рене казалось, что воздух вокруг него превратился в кисель, и он движется в нем медленно, как завязшая в патоке муха. Он опустился возле борта, представляя собой прекрасную мишень для любого, кто пожелает обратить на него внимание. Наверное, никогда он не был так близок к смерти, как в этот момент.

К счастью, продолжался он недолго.

Рене привел в себя свалившийся сверху Хвост, хрипящий и матерящийся. Правой рукой пират зажимал рану в боку, а левой неловко отбивался от наседающего на него здорового бородатого матроса, ловко орудующего огромным тесаком. Еще немного, и Хвост отправился бы к праотцам, потому что шансов у него не было. Но тут внимание матроса переключилось на поднявшегося на ноги Рене, и он оставил Хвоста в покое.

Наверное, Рене следовало бы испугаться, но он, наоборот, обрадовался. Атака матроса вывела его из ступора, а искаженная ненавистью физиономия нового противника уничтожила все угрызения совести, возникшие после убийства бедняги-офицерика. Рене целиком отдался безумию поединка, он колол, рубил, отскакивал и вновь наступал. В крови клокотала бешеная радость движения, и в это мгновение Рене понял, что ему, пожалуй, нравится быть пиратом. Что это настоящая жизнь, а не тусклое существование, какое он вел до этого. Что ради таких моментов и стоит жить.

Спустя некоторое время он ощутил себя полным хозяином положения, Матрос еще не знал об этом, но исход поединка был уже предрешен. Рене видел все его слабые стороны и знал, что нужно делать. Проведя несколько обманных движений, заставил открыться, после чего ткнул его саблей в грудь, не чувствуя при этом ни малейшей жалости. Матрос упал.

Рене победно огляделся, ища глазами следующего противника. Вокруг по-прежнему продолжалась кровавая мясорубка. Защитники «Скромницы» еще сопротивлялись, но пираты явно брали над ними верх. Рене заметил Сиплого, который вместе с небольшой группой своих окружили примерно десяток матросов и планомерно их уничтожали.

И как раз в этот момент поврежденная верхушка грот-мачты, которая и так держалась на честном слове, решила это слово нарушить и полетела вниз. Раздались крики придавленных и запутавшихся в такелаже. Но мачте, которая на секунду застыла в шатком равновесии, этого показалось мало, и она, чуть накренившись и изменив траекторию, двинулась дальше. Пробила одним концом палубу, потом борт и вышла наружу наискосок, чуть ниже ватерлинии. Кто-то, перегнувшись через борт, истошно завопил, что в днище большая пробоина и корабль тонет. На палубе поднялась паника. Защитники с отчаянием обреченных набросились на пиратов, уже не жалея себя и понимая, что шанс выжить у них появится только в том случае, если они как можно быстрее избавятся от захватчиков и приступят к ремонту корабля. Задача пиратов тоже изменилась. Теперь их интересовал не полный захват корабля, а только сама добыча. В общем, ситуация из предсказуемой вновь превратилась в такую, где на все воля божья.