Ренегат

— Джесус уже отправился за доктором.

Вес не был склонен к долгим переговорам. Сюзанна покраснела, на глаза навернулись слезы.

— Что ты сделал для него? — вопрос был резким, продиктованным боязнью за Райса. Вес пожалел, что дал обещание Реддингу.

— Лично для него, Райса Реддинга, я не сделал ничего. Но о человеке, который живет на нашем… на твоем содержании, я достаточно позаботился. Можешь назвать это нарушением законов гостеприимства, но я не пойду против его воли.

Какой-то частью своего сознания Сюзанна отметила неожиданную решимость Веса, но другая часть была поглощена исключительно Райсом и стремлением помочь ему.

Если ты желаешь ему добра, ты останешься здесь!

Сердце женщины разрывалось в тревоге о нем, о ее ночном ястребе. Но она желала ему добра. Господи, помилуй его! Она желала ему добра.

Вес оглянулся на Ханну. Экономка суетливо металась по дому.

— Приготовьте горячую воду и много полотенец! И мазь. И виски. Много виски, — распорядился полковник. Он заковылял на костылях наверх, в комнату, куда положили Райса. Сюзанна до крови искусала себе губу, а затем бросилась помогать Ханне. Если уж больше она ни на что не годна, она будет помогать греть воду и собирать полотенца. Может, найдутся и бинты.

Сюзанна почти ослепла от слез. Она наливала воду в котлы, а Ханна бросала дрова в печку.

Это была ее вина. Это она упрашивала Райса остаться, в то время как он рвался отсюда. Она и Вес. Они оба в ответе за то, что произошло.

Сколько еще может вынести его несчастное тело?

Тяжкое ранение, из-за которого он оказался в Либби, потом инфекция, а теперь это. Сюзанна не знала, насколько это опасно. Неопределенность была хуже всего. Она не знала точно, что произошло. Может быть, в него стреляли. Женщина знала, что Харди Мартин был очень жесток. Однажды, когда они еще учились в школе, она и Марк увидели, как он тайком мучает собаку. Марк бросился на Харди, побил его на глазах у одноклассников, которые собрались на крики Сюзанны. Харди не простил этого позора ни Марку, ни ей.

Ловелл был более опытным, искушенным человеком, чем его брат, более коварным, но не менее злобным и безнравственным. До войны Мартины ничего собой не представляли. Вернувшись в Техас, Сюзанна изумилась тому, какое состояние они нажили за время национальных бедствий. И чем больше они наживали, тем завистливее и жаднее становились.

Вода закипела. Сюзанна сдвинула один котел в сторону и на его место поставила другой, а затем понесла воду в спальню. За ней следовала Ханна с полотенцами, целебной мазью и бутылкой виски.

За дверью шел разговор, но слишком невнятный, чтобы что-то разобрать. Женщина постучала, дверь отворили, Джайм взял у нее воду и другие принадлежности. Сюзанна едва успела разглядеть Райса со спины. Изголовье кровати почти полностью скрывало его тело.

— Ну, как он? — шепотом спросила женщина.

— Все будет в порядке, миссис Фэллон. Пошлите доктора сюда, как только он появится, — попросил Джайм.

— Может быть… я могу помочь?

Управляющий отрицательно покачал головой.

— Не думаю, мисс Сюзанна. Ну… разве что… не найдется ли ночной сорочки Марка или его отца?

Вот, наконец-то. Хоть какое-то занятие. Сюзанна с готовностью кивнула.

— Я поищу.

Женщина оставила Ханну на крыльце встречать доктора, а сама побежала в комнату, где четыре года назад она провела единственную ночь с Марком. С момента возвращения на ранчо она не прикасалась к вещам покойного мужа. Сюзанне было даже неизвестно содержимое шкафа. Она закрыла глаза. Горестные воспоминания нахлынули на Сюзанну. И еще… Неужели она похожа на черного вестника? Со всеми, кого она любит, происходят несчастья. Ее отец, Марк, Вес. Теперь очередь Райса. Ей надо было согласиться с его отъездом. Если он поправится, пусть едет! Надо сказать ему, что они больше не нуждаются в его помощи. Сюзанна поникла под грузом отчаяния, горя, опустошенности и страха. Отчаяние и горе она испытывала по отношению к себе. Горе и страх за Райса.

Ночная сорочка! Так мало она может сделать для него! Наконец, она нашла одну. Льняную. Светлую. Но как ни старалась, Сюзанна не могла вообразить Райса Реддинга в ночной сорочке. Его плотное, молодое, гибкое мужское тело не должно скрываться под ночной рубашкой.

Что они с ним делают?

Женщина тяжело вздохнула, закрыла шкаф и, прихватив сорочку, направилась к спальне, где лежал раненый Реддинг. Сюзанна передала рубашку через едва приоткрывшуюся дверь, стараясь заглянуть внутрь и увидеть любимого.

— Еще немного, — услышала она, как Вес уговаривал Райса.

Сюзанна изумилась врачующей мягкости его голоса. Это было разительно непохоже на грубый, осипший голос, каким нередко брат перебранивался с ней.

— Еще несколько глоточков, — продолжал увещевания Вес. В голосе его звучали нежность и сострадание, какие последний раз она слышала еще до войны.

— Черт возьми! Я не хочу. — Голос Райса был также не похож на его обычный мелодичный аристократический говор, это был голос… кого? Сюзанна не смогла точно определить, кому мог принадлежать такой голос, но не ее любимому.