Ренегат

— Черт бы меня побрал, если я прочищу хотя бы одну вашу рану, если вы не выпьете еще виски, — произнес Вес с твердостью, которая бы порадовала сердце Сюзанны в обыденной ситуации, но сейчас она почти не обратила на это внимания.

А потом Джайм крепко-накрепко закрыл дверь, оберегая Райса от пустого любопытства и неожиданного вторжения. От ее вторжения.

Сюзанна прислонилась к двери, чувствуя себя покинутой и одинокой. Замерев ненадолго, она вдруг встряхнулась. Неожиданно она поняла, что ей жалко саму себя. И Райсу жалко ее. Но Райс никогда не одобрял жалости, обращенной на самого себя. Сюзанна закусила губку, проглотила слезы и пошла на крыльцо встречать с Ханной врача.

* * *

Райс подавил стон. Виски помогло. Виски, от которого он отказывался. По глазам Веса Реддинг понял, что полковник догадался, почему он отказывался от спиртного. Он не хотел попасть в зависимость, он не хотел, как Вес, становиться рабом виски и своих желаний.

Лицо Веса пылало от неприятной догадки, но он продолжал настаивать.

— У нас нет других обезболивающих, и я не буду обрабатывать ваши раны, если вы не выпьете еще.

Райс сделал несколько глотков, потом еще. Он старался не напрягаться и не съеживаться, когда Вес промывал ему раны на спине полотенцем, смоченным в горячей воде. Спина была вся иссечена бичом, красные полосы накладывались одна на другую, утопая в мякоти тела. На Райсе не осталось живого места.

Вес и Джайм соорудили вокруг Райса мягкие валики из подушек, чтобы он по возможности избежал соприкосновения с твердой поверхностью, но когда это происходило несмотря на хитроумные действия целителей, боль была мучительной, заставляющей все тело содрогаться в агонии. Райс сосредоточился на этой боли, он как бы со стороны отсчитывал каждую секунду мучений, каждое прикосновение, вызывающее страдания. Ему надо было хорошенько все запомнить, чтобы все до мельчайших подробностей воспроизвести в своей памяти, когда он начнет расправу над Харди Мартином.

— Боже мой, — прошептал Джайм, — поскорее бы приехал доктор Кэмпбелл.

— Я только об этом и думаю, — присоединился к нему Вес.

Райс молчал. Лицо у него было белее бумаги. Казалось, усилием воли он отключил все чувства.

Вес закатал рубаху на спине Райса. Теперь он заметил и старые рубцы, но ничего не сказал. Его уважение к Райсу Реддингу росло с каждой минутой. Он подумал, что сам, возможно, хныкал бы как ребенок, если бы кто-нибудь проделывал подобную процедуру над ним. Да, он определенно восхищался валлийцем. До сих пор он не мог представить себе, как человек, который уже не человек, а груда мяса, изрубленная на куски, мог протащиться три мили по пыльной, каменистой прерии.

Наконец, процедура очищения ран завершилась. Больше они ничем не могли помочь Райсу. Без указаний доктора Вес опасался промыть их еще и виски.

— Можете ли вы перевернуться? — спросил он. Реддинг приподнялся, превозмогая слабость.

— Я бы не хотел даже пробовать.

— И так достаточно, — успокоил его Вес, наклоняясь с намерением промыть раны на груди. — Почему бы вам не отправиться в Англию? — неожиданно спросил он.

— Мне показалось, вы просили меня остаться. По-моему, я был вам страшно нужен, иначе вы не стали бы шантажировать меня.

— Я был не прав. Это наши дела. Это наша война.

— Была вашей войной, — сквозь крепко сжатые зубы процедил Реддинг.

Вес видел, как на скулах у Райса ходуном ходили желваки, когда он принялся прочищать очередную рану.

— Мне очень жаль, — мягко, извиняясь, произнес он, удивляя сам себя. — Я… мы… не должны были втягивать вас в свои… отношения.

Райс посмотрел ему прямо в глаза.

— Не извиняйтесь. Я бы, наверное, сдох, если бы вы меня не подобрали.

Вес ухмыльнулся.

— Я так не думаю. Вы с большим упрямством держитесь за жизнь, чтобы отказываться от нее без борьбы.

Райс не отрываясь смотрел Карру прямо в глаза.

— В этот раз я подошел слишком близко к Небесным вратам. Слишком близко.

Рука Веса застыла в воздухе, бровь изогнулась в немом вопросе. Он напоминал Райсу себя прежнего.

— Это вас забавляет? — гневно спросил он.

— Только то, что в конце концов вы допустили, что ничто человеческое вам не чуждо и вы подчиняетесь всем законам, придуманным для смертных. Почему вы были без винтовки? — продолжил разговор Вес.

— Хотел ввести неприятелей в заблуждение, — откровенно признался Райс. — Очень давно, наблюдая жизнь, я вывел заключение, что нельзя раскрывать врагам своих истинных возможностей. Обычно это себя оправдывает. К сожалению, утром я был рассеян.

— Думаю, что не стоит спрашивать, почему.

— Да, не надо, — согласился Реддинг. — Но этой ошибки я больше не повторю.

Улыбка исчезла с лица Веса, но прикосновения не перестали быть осторожными, бережными.

Он почти закончил, когда в дверь постучали, и на пороге появился пожилой человек с черным саквояжем в руке. Ему понадобилось бросить лишь поверхностный взгляд на то, что раньше было Райсом, чтобы предположить:

— Мартины?

Вес кивнул. Доктор подошел к краю кровати и протянул Реддингу руку:

— Доктор Кэмпбелл. Глядя на вас, я думаю, что вам чертовски повезло.