Ренегат. Империя зла

Изнутри стеклопластик вагонных стен обшит кусками, кусочками и довольно значительными плитами из свинца. Их много, этих кусков-кусочков, очень много. Но все же участков поверхности без металла в разы больше. Как только закрылись сдвижные двери вагона – состав еще не покинул вокзал, – двое мужчин в возрасте принялись с помощью заточек и мелких шурупиков – откуда взяли? – крепить свои свинцовые пластинки.

– Зачем это? – спросил Иван, сидевший, как и прочие, прямо на полу. Он уже знал, что им всем конкретно повезло. Обычно народа в вагон набивают столько, что можно лишь стоять.

– Чтобы теплее было, – ответил ему сухощавый мужчина в высоких сапогах, самой настоящей ушанке на искусственном меху и ватной фуфайке.

Жуков такие прикиды только в кино видел. Или в книжном файле каком-то. Он еще удивился: на кой мужик так вырядился?..

Позже, когда выбрались из Москвы и температура в вагоне упала настолько, что изо рта пошел пар, Иван понял на кой. Но то позже. А тогда он нашел дыру в стене вагона и, зажмурив один глаз, второй приставил к ней. Гетто персов, потом развалины, потом бескрайняя свалка, по которой ползали мусоровозы, похожие на гигантских навозных жуков, разве что цвет неподходящий. А потом закончилась и свалка. Потянулся унылый пейзаж: равнина, деревьев нет, а те, что есть, лежат на земле уже много лет. Посыпал снег. Как на Новый год, когда в расписании осадков обязательно значится пятнадцатиминутный снегопад…

Закончив возиться с пластиной, сухощавый обернулся к Ивану, обхватившему себя руками, чтобы хоть немного согреться.

– Ты че, ламер, первый раз в первый класс?

Поезд уже больше часа мчал по бескрайним просторам Родины.

– Что, простите?

– Прощаю. Говорю, рожденного летать опустили на грешную землю? – У мужчины прищуренные глаза цвета стали, окруженные сетью морщин, и седая щетина. На правой щеке татуировка: надкушенное яблоко.

У отца тоже был рисунок на плече – горящий олимпийский факел. Отец спортом всерьез занимался, хотел быть лучшим. Но пришлось воевать за идеалы Революции, а потом отстраивать страну заново, так что…

Сухощавый не моргая смотрел на Ивана. Ждал ответа. В руке – заточка, когда-то бывшая ложкой. Только что не было ее, а вот уже есть. Рукоятка – лезвие. Перемотанное изолентой черпало упирается выпуклой частью в ладонь.

Грешная земля?.. Пожав плечами, Иван кивнул. Все равно ответа на загадку не знал.

Сухощавый хищно осклабился, шагнул к нему.

И тут взвыла сирена.

Не пряча заточку, сухощавый метнулся к стальной двери с решетчатым окошком, что отделяла рабочих от сопровождающих. И не он один так сделал. Да все, кроме Ивана, сорвались с насиженных мест.

– Назад, бля! – рыкнули из-за двери.

Самый быстрый рабочий – парень ненамного старше Ивана, – вскрикнув, упал. Глаза его стеклянно уставились в потолок, из-под спины потекло алое. Измазанная кровью заточка исчезла в глубинах фуфайки.

Сирена взвыла еще громче.

– Быстрее! Быстрее!!! – Кулаки замолотили в стальную дверь.

– Назад, бля! – послышалось из-за нее.

Тогда Иван еще не знал, что вой сирены – это пренеприятное известие: скоро состав проследует через участок высокого радиационного заражения. Сколько их будет по пути, этих участков…

Дверь заскрипела так, что на миг даже заглушила вой сирены. Сверкнули молнии. Одна, вторая. И столько же лысых упало, содрогаясь в корчах. Киборги-вертухаи – двое, – размахивая дубинками-электрошокерами, втиснулись по очереди в вагон.

Рабочие, столпившиеся у двери, отпрянули, причем передние напирали спинами на задних. Кто-то упал, по нему протоптались, ломая кости.

Шлепая дубинками себе по ладоням, киборги остановились. Матовые забрала равнодушно уставились на людскую биомассу. Жуков поднялся, чтобы и его не затоптали, если вертухаи оттеснят работяг еще дальше.

«…вообразите сапог, топчущий лицо человека – вечно». Легко. После того, что он увидел здесь, вообразить хоть сапог, хоть лапоть не проблема.

От холода колотило. Что там Тарсус рассказывал о погодных установках?..

Третий киборг принялся вбрасывать в вагон желтые комбинезоны, из-за которых сразу началась грызня. Все так замерзли? Даже сухощавый в фуфайке? Затем в вагон полетели массивные шапки с прозрачными масками из ударопрочного пластика – были б из стекла, ударившись о стены, о пол, побились бы. Сцепившись, двое рабочих упали. Один другому впился зубами в горло, брызнуло. Киборги заухали – должно быть, засмеялись. Жуков с брезгливостью смотрел на это действо. Было противно, хотелось блевать.

Из кучи-малы вынырнул сухощавый с яблоком на щеке. Натягивая желтый комбинезон прямо поверх своей теплой одежки, подмигнул:

– Чего аватаркой торгуешь, ламер? Завис чего? Засейвился и жить надоело? Так радиашка это вмиг исправит.