Ренегат

Ночь прошла относительно спокойно. Стас заступил на вахту первым и, отдежурив, благополучно сдал ее Коллекционеру, немилосердно растолкав того в три часа. Сон, вопреки ожиданиям, сморил почти моментально. Накопленная за день и первую половину ночи усталость окутала мозг пуховым одеялом, отодвинув далеко на задний план все переживания и опасения. Несколько раз Стас просыпался, разбуженный эхом далеких выстрелов, получал от скучающего за поддержанием огня Коллекционера объяснение типа: «Детишки балуются», и снова проваливался в забытье, наполненное туманными образами.

– Хорош дрыхнуть, – что-то легонько ударило по ноге.

Стас открыл глаза и увидел хмурое темное небо, забранное в клеть стальных ребер сгнившей крыши автобуса. Было холодно и влажно. Не успел он подумать о надвигающемся дожде, как на щеку упала первая капля.

– Пора выдвигаться. – Коллекционер стоял рядом с потухшим костром, лениво двигая челюстью.

Стас сел, потер глаза кулаками и зевнул.

– Жрешь чего-то? – спросил он, поднимаясь.

Охотник протянул ладонь, демонстрируя лежащие на ней три сморщенных коричневых предмета полукруглой формы и неизвестного происхождения.

– Яблоки сушеные, – пояснил он, закинув в рот очередную порцию.

– Еще есть?

– Нет, это последние.

– Ясно. – Стас достал флягу, отпил немного, прополоскал рот и сглотнул. – Тихо все было?

– Постреливали изредка. – Охотник водрузил на правое плечо ПКМ в дополнение к уже висящему на левом СКСу. – И ты еще бубнил про Катюшу какую-то. А в остальном – без происшествий.

– Что… что я бубнил?

– Да херню всякую нес. Про обед чего-то там пел, за дровами идти собирался, про детей каких-то… Бред короче. Это у тебя, наверное, от недоедания. – Коллекционер сунул в рот последний ломтик сушеного яблока и продолжил жевать.

– Наверное, – согласился Стас, облачаясь в плащ-палатку. – Дождь собирается – хорошо, пыль прибьет.

Минут через десять робкая, еле заметная изморось сменилась полноценными осадками, не только прибившими к земле вездесущую пыль, но и превратившими ее в скользкое, липнущее к подошвам глиняное месиво. Холодный, пропитанный влагой воздух обжигал гортань, отбивая всякую охоту к разговорам. Две закутанные в плащи фигуры понуро брели по раскисшей красной равнине.

Трижды на пути им встречались останки давно покинутых деревень. Похороненные под слоем грунта фундаменты возвышались едва различимыми бугорками. Кое-где угадывались очертания печей. Небольшие впадины, наполненные дождевой водой, – все, что осталось от погребов. Укрытые землей надгробия минувшей эпохи тянулись целыми улицами. Кто жил здесь? Что с ними стало? Сейчас это было уже не важно, а по прошествии нескольких лет не останется даже и причин для вопроса.

За три часа небо выцедило из свинцовых туч последние капли, и дождь закончился. Спустя еще четыре – на горизонте замаячил приземистый силуэт города, усеянный черными нитями дыма, струящегося из многочисленных труб и пригибаемого к земле порывами ветра.

– Ро-о-одина, – Коллекционер набрал полную грудь, втягивая доносящийся со стороны Арзамаса запах гари и чего-то еще, кисло-сладкого, сильно напоминающего аромат гниющих помоев. – Что может быть чудеснее? Ну, если только хорошая жратва и стаканчик забористого пойла в теплом сухом кабаке. Кстати, – он перевел мечтательный взгляд с панорамы города на Стаса, – денег у тебя, я так понимаю, нет?

– Пожертвовал все, что было, церкви святого Ильи Муромца, – напомнил тот.

– Ну да. У меня тоже голяк. Значит, первым делом двинем в лабаз трофеи сдавать. И это, – охотник указал на торчащий из-за плеча приклад «сто третьего», – ты бы припрятал, что ли, волыну свою паленую от греха подальше.

– Тут стрелять можно? – поинтересовался Стас, оглядываясь.

– Да хоть из гаубицы. А зачем?

Стас молча взял на изготовку дробовик и, прицелившись в торчащую из земли полусгнившую бочку, нажал на спуск. Грохнул выстрел.

– Работает, – констатировал Стас, разглядывая россыпь свежих дыр в полуистлевшей жести.

Удовлетворенный результатом полевых испытаний, он достал из подсумка картечный патрон, поместил его на вакантное место в магазине и, щелкнув предохранителем «Бенелли», временно взявшего на себя обязанности основного ствола, принялся упаковывать «сто третий» в рюкзак.

– Ну вот, больше я и не Стас, – усмехнулся он, поправляя лямки.

– А кто?

– Хм. Даже не знаю. Может, Андрей?

– Не-е-ет, Андрей – не солидно, – поморщился охотник. – Нужно тебе кликуху придумать запоминающуюся. Я вообще удивляюсь, как ты ею до сих пор не обзавелся.

– Да как-то не приклеилось.

– Не может такого быть. В детстве-то наверняка имелось погонялово.

– В детстве? – Стас улыбнулся. – В детстве имелось. Карандаш.

– За что же тебя так?

– Сам не знаю. Может, за то, что тощий был, а может, из-за того, что рисованию обучался.

– Ты? – удивился Коллекционер. – Рисованию? Охренеть. Но Карандаш все равно не вариант. Такая кликуха только для шестерок годится. Художник? Банально. – Он оценивающе посмотрел на Стаса. – И рожа какая-то невыразительная, и увечий заметных нет. Давай тебе нос отрежем, будешь Буратиной.

– Не звучит.