Ренегат

– Ну, тогда сам придумывай.

– Кстати, а почему ты вчера жмурам пальцы не отрезал? Ты ведь, насколько я слышал, за эту милую слабость кличку получил свою.

– На хрена мне их пальцы? – Охотник брезгливо скривился. – Я Коллекционер, а не барахольщик. В мое собрание попадают фрагменты тел лишь заслуживающих внимание покойников.

– Мм… По каким критериям отбираешь?

– Как по каким? По цене, разумеется. Нижний край – десять золотых.

– И много набралось экспонатов?

– Двенадцать.

– Не густо.

Коллекционер смерил Стаса взглядом, изобразив на лице снисхождение к глупости, продиктованной невежеством.

– Не густо? Напомни-ка, за что тебя муромские разыскивают? Ах да, ты спер у них бомбу с химическим говном, способным похоронить враз кучу народа. Если бы я работал на Муром, твой палец занял бы тринадцатое место, став пятым в числе аутсайдеров коллекции.

Стас усмехнулся, но уязвленное самолюбие все же легонько кольнуло, потребовав более высокого места в рейтинге отрезанных пальцев. «Да, прекрасное новое ощущение, – вспомнил он слова охотника. – Кто же, интересно, меня обошел?»

– И кто же меня обошел?

– Какая разница? – флегматично отмахнулся Коллекционер. – Они уже мертвы.

– Ладно-ладно, признаю – я заинтригован? Кто у тебя в первой тройке?

Нарочито безразличное выражение на лице охотника сменилось довольной улыбкой.

– Хм, дай-ка вспомнить, за кем у нас третье место, – он задумался, беззвучно шевеля губами, – Шомпол? Да, точно – Тарас Шомпол. Двадцать пять золотых я за него выручил. Но побегать пришлось хорошо. Почти три недели угробил на козла.

– А кто это?

– Ты не знаешь Шомпола?

– Ни разу не слышал о таком.

– Станислав, Станислав… – Коллекционер разочарованно вздохнул. – Ты же вроде из Владимира, а с историей родного края не знаком совсем. Стыдно должно быть. Имя Тараса Шомпола лет семь-восемь назад у торгашей ваших на слуху было прочнее собственного. Много он им нервов попортил со своей бандой. И не только нервов. Так вот, эти самые торгаши решили скинуться и заказать Тараску. Еще условие поставили – чтоб подох душегуб от автоматного шомпола в ухо, как сам любил с потерпевшими расправляться.

Стас недоверчиво хмыкнул.

– И что же, удалось подобраться вплотную к главарю банды и во сне его ухайдакать?

– Нет, конечно. Грохнул засранца из арбалета метров с тридцати.

– А как же пожелание клиента?

– Ну, пожелание клиента – дело святое. Пришлось еще двое суток ждать, чтобы откопать покойника, отрезать ему палец, башку и шомпол в ухо вставить. В таком виде он перед клиентом и предстал. Этого хватило.

– Понятно. А остальные победители?

– Про вице-чемпиона я тебе уже как-то рассказывал.

– Муромский безопасник с семьей?

– Он самый. Сорок золотых. Хотя второе место его пальцу, конечно, не совсем честным путем досталось. Как-никак заказ-то на пятерых был.

– Сам, жена, двое сыновей и дочурка лет двенадцати.

– Точно, – подтвердил охотник. – Хорошая у тебя память.

Стас нахмурился, глядя вниз, туда, где слегка подсохшая грязь расходилась трещинами от подошв сапог.

– Это правда? – спросил он, оторвавшись от созерцания попираемого ногами глинозема.

– Не понял.

– Ну, та история с девчушкой. Ты что, в самом деле трахал умирающего ребенка?

Коллекционер повернул укрытую капюшоном голову, и солнце на мгновение ярко вспыхнуло, отразившись в желтых глазах.

– У тебя с этим проблемы? – поинтересовался он невозмутимо.

– Так это правда или нет?

Охотник помолчал немного, улыбнулся и пожал плечами:

– Сам решай.

– Значит, трахал.

– Как тебе будет угодно.

– Бля, это же просто пиздец. На хрена такое делать? Получил заказ – убей. Убийство можно понять. В конце концов, у каждого своя работа. Но зачем глумиться над полумертвым дитем? Будь хоть нормальная, хоть мутант – она этого не заслужила. Не успела заслужить. Какая необходимость? Трахать, что ли, больше некого?

Коллекционер терпеливо выслушал обличительную речь, вздохнул и почесал подбородок, скрепя щетиной:

– Это риторический вопрос?

Стас хотел было ответить, но передумал и, сплюнув, молча продолжил путь.

Западная окраина Арзамаса впечатление производила гнетущее. Даже издали. В первую очередь этому способствовал смрад. Кисло-сладкий, удушливый, он заплывал в ноздри, обволакивая их помойной слизью настолько глубоко, что даже во рту чувствовался тошнотворный привкус целого набора непотребных ингредиентов, обычно далеких от языка, но хорошо знакомых носу. Стелящаяся над крышами дымная пелена, формировавшая ранее основу «букета», все больше пасовала перед гнилостным напором, способная теперь лишь разбавить его острыми нотками печной копоти.

Но запах был не единственным виновником создания общей неприглядной картины. Он скорее удачно дополнял ее, ложась яркими мазками поверх монотонной черно-бурой гаммы кособоких лачуг и заросших грязью проулков. Трущобы муромских пригородов на здешнем фоне представлялись Стасу не иначе как чистыми и опрятными.

– У вас везде такая благодать? – спросил он, пряча нос под воротник куртки.