Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота

Вопреки всему, что было сказано об изображении крестного пути, этот объект религиозного культа не представляет никакого интереса. Его изготовил торговый дом Жискара в Тулузе, чью продукцию можно обнаружить и в других культовых сооружениях этого региона, например, в Мутуме или в Рокамадуре (Ло), который является вторым после Лурда паломническим центром во Франции. Его торжественное открытие произошло в 1887 году, то есть ровно перед тем, как Соньер обосновался в Ренн-ле-Шато. Поэтому, на наш взгляд, не стоит принимать изображение Страстей Господних за подробный перечень знаков и указаний, касающихся пресловутых сокровищ. Впрочем, некоторые находят в нем не только сообщения о тайнике, но и определенные масонские символы, в результате чего Соньеру приписывают связь с франкмасонами. Это другой вопрос, однако, прежде чем браться за толкование этой ужасающе банальной штамповки и вписывать в ряды масонской армии деревенского священника, лучше было бы узнать, не имел ли отношения к масонам изготовитель всей этой продукции. «Господин Жискар-сын», лауреат и член Школы изящных искусств, был «собственником мануфактуры гг. Жискаров, отца и сына», «главный вход» которой находился на улице Колонн, 25, в Тулузе, если верить счету в 2310 франков, посланному кюре Ренн-ле-Шато в 1887 году. Дом Жискаров являлся постоянным поставщиком аббата Соньера в том, что касалось предметов религиозного искусства. Поэтому появление масонской символики в картинах, изображающих страсти Христовы, вряд ли имеет какое-либо отношение к господину Соньеру.

То же касается и «шахматного пола», который более обычен для интерьера масонских лож, чем для церкви. Речь идет о черных и белых плитках, выложенных в шахматном порядке. Что перед нами — банальный узор или же масонская символика? Что ж, если это действительно шахматная доска, со всей символикой, которая в ней заложена, то в ней должно быть шестьдесят восемь клеток. Путем простейшего подсчета гипотеза об «эзотерической шахматной доске» теряет право на существование: клеток значительно больше. Что же касается герба Бланки Кастильской на дарохранительнице, его появление можно легко объяснить тем, что во времена Людовика Святого церковь Святой Магдалины была расширена, а все работы по увеличению храма были оплачены за счет личных пожертвований персональный дар его матери, которая, как мы помним, проявляла к Разе неустанный интерес.

Еще одной «тайной храма Ренн-ле-Шато» считают удивительный световой эффект, который можно наблюдать в храме в определенные промежутки времени, в частности, 13 января и в начале апреля. Однако подобный феномен распространен повсеместно: создатели соборов и стекольные мастера прекрасно знали, как лучше использовать солнечный свет, чтобы возвеличить свое творение и напомнить тем самым, что солнце — это символ божества. Разве не подтверждает это «Lumen Christi», произносимая в ходе пасхальной христианской литургии? Однако световая игра, присущая многим святилищам, никогда не давала покоя любителям тайн, всегда готовым задать вопрос о том, что бы это могло означать. Ответ прост: в храме Ренн-ле-Шато это ничего не означает. Это всего лишь древний архитектурный прием, при помощи которого лучи солнца становились одной из составляющих христианского богослужения, не более того.

В целом интерьер этого храма не таит в себе никакой загадки — он лишь вводит в заблуждение, поэтому можно было бы с твердой уверенностью сказать, что аббат Соньер не оставлял никакого сообщения, если бы не одно обстоятельство, еще одна константа, о которой мы пока не упомянули. В храме Ренн-ле-Шато постоянно варьируется тема Марии Магдалины.

Статуя святой в тимпане, скульптура справа от алтаря, витраж над алтарем, картина в верхней части алтаря и, наконец, большая фреска в глубине храма — такое количество Марий, как кажется, превышает норму, но чего же еще ожидать от храма, освященного во имя святой Марии Магдалины? Однако святые заполонили не только церковь: напоминание о Магдалине заключено и в названиях, данных Соньером своей вилле и башне, «Вифания» и «Магдала». Более того, когда Соньер сооружал миниатюрный грот в церковном садике (на него пошли камни, найденные аббатом у источника Кулер), он установил в нем маленькую статую молящейся Марии Магдалины (сейчас ее там нет), что вызывает удивление, поскольку логичнее было бы поместить в грот статую Богоматери Лурдской. Эту аномалию тоже следует учесть.