Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота

Ханжеский клерикализм — вот то определение, которое полностью подходит к духу, царящему во Франции в конце века. Поражение 1870 года, вмененное в вину Наполеону III, заставило определенные круги общества (называющие себя «элитарными») задуматься о том, как поправить дела «бедной милой Франции», отданной на растерзание «красным» и франкмасонам, которым в свое время покровительствовал Наполеон Бонапарт, этот достойный наследник революции.[72] На помощь «младшей дочери Церкви, вероломно предавшей свою миссию», устремилась партия монархистов, не терявшая надежды управлять страной, которую поддерживало папство, никогда еще не бывшее столь реакционным и антипопулистским. Все это не ирония и не розыгрыш: это социальная, религиозная и политическая обстановка во Франции конца XIX века. Потеря Эльзаса и Лотарингии. Седанская катастрофа. Низложенный император. Дни Парижской коммуны, несущей страшную угрозу французскому обществу. И наконец, предостережения, посланные самими Небесами… О том, какая страшная участь ожидает Францию, если та пойдет на поводу у республиканцев и демократов, этих хитрых слуг дьявола, страну предупредила сама Дева Мария! Произошло это в 1846 году в местечке Салетт-Фаллаво, расположенном в департаменте Изер, в диоцезе Гренобля: Богоматерь явилась двум ребятишкам-пастушкам. Пастушок Максимен Жиро позднее отречется от своих слов перед кюре Ара и закончит свою жизнь в беспробудном пьянстве. Пастушка Мелани Кальва окажется двоюродной сестрой Эммы Кальве, предполагаемой любовницы Соньера, но «официальной» любовницы Жюля Буа, входящего в различные эзотерические общества. И наконец, само название «Фаллаво» означает «Долина обмана» — действительно, чем не «предостережение с небес»? В ходе процесса 1855 года выяснилось, что автором этого «видения» была экзальтированная аристократка Констанция де Ламерльер, защитником которой выступил адвокат-франкмасон Камилл Пеллетен, впоследствии ставший министром. Режиссер этой «постановки» так не призналась, что подтолкнуло ее взять на главную роль Матерь Божью. Впрочем, нет никакого сомнения, что Констанция де Ламерльер руководствовалась указаниями монархистов-легитимистов и интегристов, в то время подрывавших устои французского общества, желая вернуться к прежнему режиму. Для столь «благой цели» были хороши все средства, в том числе и мошенничество. Веком позднее, когда «третий секрет» Салетты наконец был обнародован, даже папа Иоанн XXIII воскликнул, что речь идет о колоссальнейшей глупости.

Целью этой злокозненной «постановки видений» было желание навести ужас на верующих.[73] После печальных военных событий 1870 года партия монархистов-легитимистов и интегристов сочла нужным приврать в очередной раз. Так на свет всплыло дело Паре-ле-Моньяль (департамент Сон-е-Луар), где двумя веками ранее, 16 июня 1671 года, монахине Марии Маргарите Алакок было видение Христа, поведавшего ей, что Франция будет спасена от врагов, если целиком посвятит себя Святому Сердцу Иисусову. Поражение Франции, рост синдикализма, первые успехи марксистской доктрины и, главное, неожиданное стремление некоторых правоверных христиан перейти на сторону социальной демократии[74] — все это привело к сильнейшей реакции в обществе, умело подогреваемой представителями легитимистского претендента. Паре-ле-Моньяль — это провинция,[75] следовательно, культ Святого Сердца Иисуса, покровителя Франции и легитимной монархии, необходимо распространить и в других регионах, в частности в Париже. Разве не этот добрый покровитель (разумеется, при небольшой помощи организатора массовых убийств Адольфа Тьера) уберег французскую столицу от гнусной Коммуны, этого порождения дьявола или, во всяком случае, его пособников, социалистов и коммунистов, для которых существует лишь один священный текст: «евангелие святого Маркса»? Разумеется, столицу спас добрый гений Франции — следовательно, Парижу как можно скорее нужно отблагодарить спасителя путем возведения очередного архитектурного монстра. Им станет Сакр-Кер, «собор из папье-маше» напоминающий огромное кондитерское изделие, невесть как очутившееся на Монмартском холме. Но кто оплатит счет его «кондитеру»? Конечно, верующие: будьте уверены, умело организованная подписка заставит их раскошелиться. Однако, помимо пожертвований парижской паствы, на строительство собора будет перечислено пятьсот тысяч франков золотом, и пожалует столь значительную сумму не кто иной, как господин граф Шамбор. В то же самое время его сторонники без устали твердят, что «Франция будет спасена лишь в том случае, если она целиком посвятит себя Святому Сердцу».