Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота

Итак, вот оно. Долгое время Соньера причисляли к «таинственному братству», каким-то образом связанному с Орденом тамплиеров. Эта информация всплывет после смерти аббата, отчего следует отнестись к ней с величайшей сдержанностью. Но факт в том, что за спиной Беранже Соньера постоянно возникает беспокоящая разум тень тайных обществ, на основе которых впоследствии появились такие секты, как «Баварские Иллюминаты» и «Ангельское Общество». Их развитие в XVIII веке одновременно с франкмасонством и значительное распространение в XIX веке заканчивается апогеем 1900 года: это время расцвета ордена розенкрейцеров. Теософского общества и многочисленных сект, чьими жрецами являются Жюль Буа, Станислав де Гюайта, Клод Дебюсси и Морис Метерлинк, а жрицами — Анни Безант, Рене Вивьен и Эмма Кальве. Этим «друидессам», воспетым поэтами-символистами и знаменитыми декадентами, увековеченным такими художниками, как Гюстав Моро, отводили роль «разоблачительниц» или вдохновительниц: именно таким стал образ Эммы Кальве. Но демиургом мифа о принадлежности Соньера к тайному ордену станет Альфред Соньер, общавшийся как с семейством Шедебьен, так и с другими знатными семьями, увлеченными герметизмом, оккультизмом и эзотерикой.

Альфред Соньер, без сомнения, хотел узнать слишком многое о секретах семьи Шедебьен, за что и поплатился: он был изгнан из семейства, после чего всю оставшуюся жизнь ощущал на себе последствия своей ошибки. Недовольство высшего Церковного начальства стало причиной его исключения из ордена иезуитов. В конце концов, перед Альфредом закрылись двери всех знатных семей, бывших средством его обогащения (как в духовном, так и в денежном плане), и он, лишившись духовного сана, он вернулся в Монтазель, где сожительствовал с Мари-Эмили Сальер. Там, в 1905 году, он ушел из жизни, о чем мало кто сожалел. Даже родной брат Беранже в письме к епископу Босежуру пожалуется, что он должен расплачиваться за поведение и образ жизни брата Альфреда. «Кюре Ренн-ле-Шато, должно быть, надеялся искупить ошибки своего брата, умершего слишком рано».

Странно. Что означает это «умер слишком рано»? Довольно двусмысленное выражение. Иными словами, Альфред не успел ответить за свои поступки и объяснить, что побуждало его вести такой образ жизни? Или же это могло означать, что без брата Беранже не мог более продолжать свою «светскую деятельность»? Сложно сказать. К сожалению, это не сможет внести ясность в вопрос о роли родного брата в жизни священника из Ренн-ле-Шато: тень Альфреда Соньера по-прежнему стоит за спиной аббата Беранже Соньера.

«Тень» пятая: «вдохновительница» Эмма Кальве

Во всем, что рассказывают о «любовной связи» аббата Соньера с оперной дивой Эммой Кальве, нет ни единого факта, позволяющего соорудить из этих отношений прекрасную любовную историю с элементами детектива и шпионского романа. Прежде чем вдаваться в подобные измышления, следовало бы узнать, что в этом «романе» соответствует действительности — в противном случае «история любви» грозит оказаться вымышленной от первой до последней строчки.

Действительно, не существует ни единого аргумента, способного доказать, что между Эммой Кальве и Беранже Соньером существовали какие-либо отношения. Прежде всего, оперная певица и деревенский священник могли познакомиться только во время пребывания Соньера в Париже, куда он приехал после того, как обнаружил в полой плите алтаря некие манускрипты. Однако пока что никто не в силах уточнить даже то, в каком году состоялось путешествие Соньера в Париж: 1888, 1891 или 1893 году? Проблема заключается в том, что равным образом не существует ни единого аргумента, способного доказать, что Беранже Соньер совершал это путешествие.

Предположение о том, что Соньер ездил в Париж, чтобы «отдать на экспертизу» найденные им манускрипты, не несет в себе ничего абсурдного. Оно могло быть даже логичным, если бы к нему не присоединили забавную историю о монсеньоре Бийаре, который отправил Соньера в эту поездку, дав ему рекомендательное письмо для аббата Биеля и оплатив все расходы из собственного кармана. Как епископ Каркасонский, монсеньор Бийар мог воспользоваться другими способами ради изучения этих документов. Если, конечно, не принять на веру такой же абсурдный тезис о том, что епископ входил в невидимое «таинственное братство», о котором нам прожужжали все уши.