Рентген строгого режима

И я понимал и учитывал... В моем кабинете всегда было что-либо спрятано – письма, деньги, книги, фотографии и, конечно, распроклятая водка... Наверно, во всем лагере не было более надежного места, чем мой кабинет, если что-либо требовалось схоронить от вохряков...

Шмонов в моем кабинете на «Капиталке» ни разу никто не устраивал, даже если в стационаре вохряки устраивали иногда повальные обыски. Солдаты, бывало, войдут в кабинет и увидят нагромождения белых аппаратов, постоят в задумчивости и молча уходят... Как-то, помню, еще Саша Эйсурович мне рассказывал о курьезном случае, происшедшем в рентгенкабинете на «Руднике». Старший опер «Рудника» за что-то взъелся на рентгенотехника и приказал прошмонать кабинет. Вохряки, исполняя приказ, вскрыли, даже коробки с остродефицитной рентгеновской пленкой, не зная, естественно, что она портится на свету. Рентгенотехник, желая насолить им, не остановил их рвения, а потом подал рапорт по начальству о загубленной пленке. Разразился громкий скандал, начальник санчасти пожаловался в Управление лагерей, и оперслужбе крепко влетело за «усердие не по разуму», а стоимость испорченной пленки приказали удержать с виновных... Случай этот стал достоянием всех надзорслужб лагерей, и на обыск рентгенкабинетов, а было их раз-два и обчелся, наложили своеобразное табу. Эти тонкости нашей жизни прекрасно знали все мои друзья и пользовались ими безо всякой меры. Особенно досаждали мне с водкой – это ведь не то что деньги или письма, приходилось даже развинчивать пульт управления и в нем прятать проклятые бутылки. Вообще с водкой в лагере происходило множество курьезов...

Известно, что со времен Ивана Калиты русский человек, независимо от образования и возраста, любит выпить... И веселие на Руси есть питие, тут уж, как говорится, не убавить не прибавить, а тут еще чертов «сухой закон», и выпить хочется вдвойне... Но пронести водку через две вахты очень трудно, ведь каждого – каждого! – проходящего на шахту или в зону шмонают с головы до ног. И все-таки...

Летом 1952 года я решил привести в порядок площадку вокруг рентгеновского кабинета, которая крайне раздражала меня своим видом. Обдумав свои возможности, я решил покрыть ее зеленым дерном, но на территории лагеря дерна не было, его надо было нарезать и привезти с территории шахты. Я договорился с Катлапсом, что он выделит мне человек десять-двенадцать из числа выздоравливающих больных, а они в порядке «трудотерапии» нарежут и привезут дерн. Я пошел на хоздвор и достал там большую телегу, без лошади, конечно, а с вохряками на вахте договорился, что они пропустят мою команду туда и обратно. Работяги лихо впряглись в телегу и с гиканьем и смехом поехали в гору на шахту. Погода стояла теплая, был август, все работали с удовольствием, все-таки какое-то разнообразие после бесконечного сидения или лежания в стационаре. Телега быстро наполнилась с верхом пушистым красивым дерном, и я дал команду ехать в лагерь. Пока мы резали и укладывали дерн, я заметил, что около телеги крутится какой-то каторжанин не из моей команды, но я не обратил на него внимания. Наконец нагруженная телега тронулась медленно вниз. Вначале все было вроде хорошо, но, не доезжая до вахты метров восемьдесят, телега разогналась под уклон, как курьерский поезд, грозя разнести и ворота, и вахту. Солдаты выскочили из будки и с беспокойством забегали около ворот, крича и страшно матерясь, требуя, чтобы мы остановили телегу. Легко сказать – останови... Но чем? Никаких кольев или бревен у нас не было, и я приказал бросать под колеса небольшие камни, а все мы вцепились в телегу мертвой хваткой, и буквально в мет ре от вахты наш танк замедлил ход и остановился, и мы, отирая пот и тяжело дыша, въехали в зону лагеря. Когда мы начали разгружать телегу около кабинета, неизвестный каторжанин снова возник около нас. И что ему надо, недоумевал я. Но когда в телеге дерна остался всего один слой, каторжанин вытащил из-под него полный мешок бутылок с водкой. Я прямо оторопел от такой наглости... И хотя бы предложил мне на посошок на дорожку, так нет, падла, взвалил мешок на спину и был та к о в ...

Однажды мой «начальник разведки» Ваня Зозуля доложил, что накануне ночью во время тотального шмона в бараке Горнадзора, что само по ceбe бывало очень редко, в тихом закутке вохряки обнаружили около двухсот пустых бутылок из-под водки. Это было уже ЧП, и майор Воронин провел специальное совещание с надзорслужбой и потребовал удвоить и утроить бдительность. И если бы майор Воронин знал... если бы ему кто-нибудь открыл глаза, что больше всех в лагерь водку доставлял именно он, майор Воронин, уж не знаю, как бы он все это пережил. Правда, все это выяснилось много времени спустя...