Рентген строгого режима

Я с трудом их убедил, что пострадает прежде всего доктор Катлапс, который, дескать, «не обеспечил»... Я смотрел на этих русских красивых парней, на их мужественные волевые лица, умные глаза... Они были ведь добрыми, смелыми и вовсе не бандитами, а вот, однако, «работнем», и все... Все-таки со мной они не захотели ссориться и попытались проникнуть в стационар через другие «ворота», но там на их пути встали железные Лапинскас и Миша Дециг. Воры остались пока живы, но как только смогли немного передвигаться, Воронин их немедленно отправил на санитарной машине в другой лагерь. Так и ушли они, сплошь забинтованные, опираясь на костыли. Это событие несколько охладило бандитское настроение камышлаговцев, но ненадолго... То и дело наши каторжане принимались «учить» камышлаговцев уму-разуму, и все за неистребимое воровское желание ничего не делать, но жить припеваючи. Но прошли времена, когда блатняки держали в страхе целый лагерь, власть переменилась... Конечно, главными врагами воров были нарядчики, так как только они были непосредственным распорядителями рабочей силы, в их руках были талончики на жизнь – пайка и баланда, но наши нарядчики тоже не боялись никаких воров, ни наших, ни пришлых. Камышлаговцы решили дать бой нарядчикам и группой явились в нарядную с целью порезать их как следует. Старшим нарядчиком уже давно у нас подвизался знаменитый Пашка Эсаулов, которого в свое время припечатал на обе лопатки мой друг Вася Михайлов. Правда, тогда была классическая борьба, а здесь удар ножом в спину из-за угла... разные вещи. Но, во-первых, Пашка и сам мог своим пудовым кулачищем уложить любого блатняка, а во-вторых, он был старый лагерный зубр, один никогда в помещении не оставался, его всегда окружала личная охрана, и в тот день его охранял каторжанин Цовка, тоже отчаянный бугай, повидавший на своем веку воров достаточно. Цовка и принял на себя первый и, конечно, неожиданный удар ножа, и его кишки распластались по полу... Пашка получил второй удар, но успел сориентироваться, и нож вошел по рукоятку, но только в верхнюю часть бедра. И мужики не спасовали, сами набросились на воров, обезоружили и хорошо помяли, правда, давить насмерть не решились, свобода-то маячила, и схватить срок за мокрое было ни к чему...

Катлапс долго и старательно зашивал обоих в операционной, мы смотрели на них как на героев, даже начальство, а работяги тащили им и папиросы, и махорку, и что-либо «бацильное», ну и конечно «горючее». Бутылки им шли, конечно, через меня. Провалялись оба мужика в стационаре больше месяца и вернулись в свою нарядную как ни в чем не бывало.

В это же время произошел тяжелый эксцесс на шахте № 6. Камышлаговцы и там повели себя по-воровски разнузданно. Каторжане почему-то не сумели им дать необходимый отпор с первых дней, и блатные воры сели работягам на шею... Работяги несколько раз обращались к лагерному начальству с просьбой убрать из лагеря «отрицаловку» и дать им возможность спокойно работать. Просьба зыков осталась без внимания... Тогда в одну из ночей работяги все как один вооружились кто чем мог, согнали всех блатных воров в один из бараков, наглухо закрыли все двери и окна и сожгли барак вместе с блатняками дотла... В огне погибло более ста человек, и никто их не пожалел... Солдаты бегали вокруг лагеря как угорелые, палили из автоматов в воздух, но в зону зайти так и не решились, многотысячная возбужденная толпа заключенных, вооруженная только кольями, не пустила солдат в лагерь, они твердо заявили, что будут драться до последнего... Интересно, что высокое начальство не стало искать зачинщиков инцидента и виновных, а весь свой гнев обрушило на лагерное руководство, были разжалованы начальник лагеря и старший оперуполномоченный МГБ. Все зыки Воркуты весьма одобрительно отнеслись к происшествию на 6-й шахте, восхищались единодушием заключенных, совершивших жестокий, но справедливый самосуд, одобряли наказание виновного начальства... Однако жечь людей живьем...

Но и в нашем лагере камышлаговцы нет-нет да и напоминали о себе. Много лет в КВЧ лагеря работал Петро Гриценко, здоровенный добродушный хлопец с Украины. Сам Петро на сцене никогда не выступал, но был страстным поклонником самодеятельности, незаменимым организатором концертов и спектаклей. Все члены нашей самодеятельности любили и уважали Петра. Не знаю, по каким причинам Гриценко ушел из КВЧ и устроился работать помощником Паши Эсаулова, то есть стал одним из главных нарядчиков лагеря. Как Петро воевал с ворами, я, конечно, не знаю, но войну эту он в одночасье проиграл...