Рентген строгого режима

Несколько дней назад чертов Дашкин принес мне и попросил починить блок питания от радиоприемника. Инстинктивно радиолампу я из блока вынул и спрятал в пульте управления подальше от чужих глаз. И когда майор собрался лезть в аппарат, я представил себе, что будет со мной, если опер найдет радиолампу... В его представлении любая радиолампа – часть передатчика, а если я смог сделать рентгеновский аппарат, то что мне стоит сделать и радиопередатчик? А соорудив передатчик, я смог бы вый ти на прямую связь с капиталистическими странами, например, с Англией или Америкой... А что за это полагается заключенному особо строгого лагеря? Только расстрел, и никакие смягчающие вину обстоятельства не будут приняты во внимание... И я уже мысленно вижу себя стоящим перед Военным трибуналом – короткий приговор, и с кляпом во рту и закованными руками ставят меня лицом к стенке, и солдаты не спеша целятся из нагана в мой затылок... Думая так, как ни странно, я был очень недалек от истины. Действительно, майор искал у меня радиопередатчик. И если бы он нашел радиолампу, все было бы так, как я нарисовал в своем воображении... «И все-таки чем вызван этот внезапный шмон?» – с беспокойством размышлял я.

А пока... шмоная кабинет, майор был страшно возбужден, изощренно, по-лагерному, ругался, кричал, грозил мне страшными карами: сгною, повешу, расстреляю, закопаю живым в землю, закую в кандалы, прикую к тачке и все в таком роде – матерился майор, как одесский биндюжник. Зискинд, отделенный от моего кабинета только тонкой перегородкой, все слышал и от воплей майора похолодел и побежал сообщить врачам, что Боровский страшно погорел и что ему крышка! Все врачи встревожились и погнали Абрама обратно и приказали ему внимательно слушать, что будет дальше. Однако есть же Бог на небе! Майор лампы не нашел. Она была спрятана глубоко в пульте управления, а опер все же не решился лезть в аппарат. Постояв в задумчивости около моего детища, опер постепенно стал успокаиваться, орать стал тише, угрозы перешли в другой ключ – спишу на общие работы, посажу в БУР, даже не в карцер и т. д. Я понял, что майор опростоволосился и то, что искал, не нашел. Но что он искал? Снова и снова спрашивал я себя... Наконец Иванов устало уселся на стул посередине учиненного им раскардаша, достал портсигар и угостил меня хорошей папиросой. Мы молча закурили и задумались...

– Вот какая жизнь, Боровский, – произнес меланхолически майор. – Ты не пускай к себе в кабинет никого, слышишь? Разный ведь народ сидит в лагере, мало ли что могут учинить, – поучал меня Иванов.

Но главного все же не сказал. Грустный майор посидел еще некоторое время, поговорили о самодеятельности, и он тихо ушел, не списав меня даже на общие работы. Абрам Зискинд побежал сообщить врачам, что Боровский, видимо, выкрутился, но каким образом, он не знает. Только через несколько лет я случайно узнал первопричину неожиданного шмона. Оказывается, группа немцев из числа осужденных военнопленных решила соорудить радиопередатчик и выйти на прямую связь с родной Германией. Среди группы нашелся военный радист, он и убедил остальных, что сделать передатчик дело нехитрое – сделал же русский инженер рентгеновский аппарат, а чем мы, немцы, хуже? Они надеялись войти со мной в контакт и с моей помощью соорудить аппаратуру, и самое главное – я должен был бы спрятать ее в своем рентгенкабинете. Вообще-то, мысль вполне здравая. Но немцы есть немцы. Пока они разрабатывали детали прогрессивной идеи, один из группы, желая выслужиться и получить лишнюю пайку хлеба, заложил их всех вместе с идеей оперу Иванову. Мне крупно повезло, что майор Иванов не проявил профессиональной выдержки и не стал ожидать дальнейшего развития событий, а ринулся искать радиопередатчик. Можно только догадываться, какую картину нарисовал бы себе майор, когда выяснилось бы, что в «его лагере» фашисты вышли на прямую связь со своей родиной... И страшно представить, что сделали бы с ним – майором Ивановым... Об этой истории рассказал мне много лет спустя оперуполномоченный лагеря шахты «Капитальная», обозвав майора Иванова круглым идиотом. Если бы, утверждал он, майор дождался, когда немцы начнут делать передатчик и накрыл бы их всех с поличным, можно было бы создать громкое «дело» и получить за это чин полков ника.