Рентген строгого режима

В комнате, где работали Миша и Илларий, целый день топилась печка с плитой, на которой всегда кипел большой чайник. Любой желающий в любое время мог налить себе кипятку в банку. И вот подойдет очередной любитель чая со стеклянной поллитровой банкой из-под консервов и начнет лить в нее кипяток. В этот момент Миша, не поднимая головы и очков с глаз, начинает тянуть басом:

– П и и ... и ... и ... и ...

И, конечно, дно у банки с треском отваливается и со звоном падает на пол, а кипяток, естественно, обливает штаны зыка, и тут раздается выразительное Мишино:

– здец!

А любитель чая бросал бешеный взгляд на невозмутимого Михаила Ивановича и, отряхивая штаны и чертыхаясь, идет искать другую банку...

Самым близким другом Михаила Ивановича был инженер-теплотехник Валентин Александрович Мухин. Небольшого росточка, тщедушный на вид, внешне очень тихий и незаметный, Валентин, однако, был прекрасным инженером, но отличался крайне злым и ядовитым юмором, на язык к нему лучше не попадаться. Что их связывало? Трудно объяснить, но по вечерам они всегда были неразлучны и по-братски делили добытую махорку и съестные припасы. Вечерами, когда в запертом бараке заняться было просто нечем, Валентин своим тихим голосом, почти без выражения, рассказывал очень интересные байки, в том числе и о Михаиле Ивановиче, который сидел тут же и ехидно улыбался. Если Валентина начинало «заносить», Миша немедленно наставлял его на путь истинный. Все эти истории я потом слышал и от других зыков, и в главном они полностью совпадали.

Воркуту строил и был ее бессменным богом, царем и воинским начальником знаменитый генерал Михаил Митрофанович Мальцев. Воркутинскому угольному бассейну еще до войны придавалось очень большое стратегическое значение, так как уголь Воркуты шел для питания промышленности всего севера вплоть до Ленинграда, а во время войны, когда шахты Донбасса попали в руки немцев, уголь Воркуты должен был заменить утраченную добычу. В силу этих соображений генералу Мальцеву была дана команда: «Любой ценой дать уголь Родине!» – клич, так хорошо знакомый нашему народу.

Рабочая сила? Заключенных сколько угодно. Мало? Дадим еще...

Главный лозунг генерала Мальцева: «В Воркуте пурги не бывает». То есть нечего сваливать на погоду. Надо отдать должное генералу, он знал, что от него хотят, и знал, что надо делать, чтобы оправдать доверие. Ему единственному было дано право казнить или миловать заключенных, он мог, например, сократить срок или вообще освободить из-под стражи – без права выезда, конечно, самых свирепых «врагов Родины», севших еще в 1937 году. Правда, снижал срок или освобождал из-под стражи Мальцев только крупных инженеров, в первую очередь горняков конечно, и только за отличную, самоотверженную работу. Мог и расстрелять, если находил нужным. Но за неудачи, ошибки в работе или даже катастрофы на шахтах никогда сурово не наказывал, только ругал ужасно или снимал с командной должности. Он мог, например, назначить заключенного главным инженером шахты, и все вольные обязаны были ему подчиняться.

Но вот блатных воров ненавидел люто и, случалось, стрелял собственноручно. Очевидцы рассказали мне об одном таком случае. Как-то летним днем Мальцев шел со свитой по строящемуся городу, где впервые за полярным кругом посадили молодые деревца, привезенные откуда-то издалека, и получилось даже нечто вроде бульвара, чахленького конечно. На одной из скамеек уселся блатной вор и с нахальным и независимым видом заплевал шелухой от семечек чистый желтый песочек дорожки. Генерал рявкнул на блатняка командирским басом и услышал в ответ то, что и должен был услышать:

– Соси фал, генерал, и не кашляй!

Мальцев не мог сделать вид, что он ничего не слышал, а может быть, и не захотел, во всяком случае, он вынул пистолет и с первого выстрела уложил блатняка наповал. Бросив свите: «Списать!» – он как ни в чем не бывало, пошел дальше. Свита списала зыка без лишних слов, написав в акте, что смерть наступила в результате кровоизлияния в мозг, и не погрешила против истины...